Макиавелли государь краткое содержание анализ. Книга "Государь.Рассуждения о первой декаде Тита Ливия" Никколо Макиавелли

Предисловие

Никколо Макиавелли — человек, чьё имя не просто осталось в истории, но и до сих пор звучит чаще других. Один из тех, кого вспоминают, говоря о Цели (именно с большой буквы), ради которой готовы пойти на всё (знаменитое «цель оправдывает средства»).

Вспоминают, говоря про искусство интриги, про законы политики, опровергая необходимость соблюдения норм морали.

Человек, чьи слова и мысли идут в разрез с общечеловеческими. Циничный, умный, наблюдательный, прекрасно образованный, тот человек, который не просто указал путь к построению сильного и крепкого государства, но и обосновал свои рассуждения реальными историческими фактами.

Никколо Макиавелли родился в деревне Сан-Кашано, рядом с городом-государством Флоренция, Италия, 3 мая 1469 году, и был вторым сыном Бернардо ди Николо Макиавелли, адвоката. Его отец, хоть и являлся продолжателем знатного рода, был всё же человеком скромного достатка. Его дела не всегда шли гладко, он работал не только юристом, но и репетитором. Так же источником доходов служило его поместье, находившееся в семи милях к югу от Флоренции.

Юный Никколо много читал, интересовался классической литературой, историей (и, конечно, политикой).

В 1498 Макиавелли был принят на службу секретарем во вторую канцелярию, Коллегию Десяти и магистратуру Синьории — посты, на которые он с неизменным успехом избирался вплоть до 1512 года. Макиавелли посвятил всего себя неблагодарной и плохо оплачиваемой службе. В 1506 году добавил к множеству своих обязанностей работу по организации флорентийской милиции (Ordinanza) и контролирующего ее деятельность Совета Девяти, учрежденным в том числе и по его рекомендациям На всем протяжении службы Макиавелли использовали для дипломатических и военных поручений на флорентийских землях и сбора информации во время зарубежных поездок. Для Флоренции, продолжавшей профранцузскую политику Савонаролы, то было время постоянных кризисов: Италия раздиралась внутренними распрями и страдала от иностранных вторжений.

Макиавелли был близок к главе республики, великому гонфалоньеру Флоренции Пьеро Содерини, и хотя не имел полномочий вести переговоры и принимать решения, миссии, которые ему поручались, часто носили деликатный характер и были весьма важными. Среди них следует отметить посольства к нескольким королевским дворам. В 1500 году Макиавелли прибыл ко двору короля Франции Людовика XII, чтобы обсудить условия помощи в продолжении войны с отпавшей от Флоренции мятежной Пизой. Дважды находился при дворе Чезаре Борджа, в Урбино и Имоле (1502), чтобы оставаться в курсе действий герцога Романьи, возросшая власть которого беспокоила флорентийцев. В Риме в 1503 наблюдал за выборами нового папы (Юлия II), а находясь при дворе императора Священной Римской империи Максимилиана I в 1507, обсуждал размеры флорентийской дани. Активно участвовал и во многих других событиях того времени.

Именно этот период его жизни дал ему огромное количество материала для размышлений и выводов. Тогда познакомился не только с внешней, красивой стороной власти, которую видят все, но и с внутренней, не такой яркой и приятной. А кто может оценить работу государственного деятеля лучше, чем человек, работающий в самой гуще механизма власти с удовольствием и усердием?

Его политическая карьера была окончена в 1512 году, когда Флоренция потерпела поражение от Священной лиги, образованной Юлием II против французов в союзе с Испанией. Медичи вернулись к власти, и Макиавелли был вынужден покинуть государственную службу. Он был обвинен в организации заговора против Медичи в 1513 году и заключен в тюрьму, где был подвержен пыткам.

Спустя некоторое время, он вновь обрел свободу и поселился в поместье своего отца.

Когда умер Юлий II, и его место занял Лев X, гнев Медичи смягчился. Макиавелли стал посещать друзей в городе, принимать активное участие в литературных собраниях и даже лелеял надежду вернуться на службу (в 1520 получил должность государственного историографа, на которую был назначен университетом Флоренции).

Именно в тот период Макиавелли и создал главные свои шедевры. Потрясённый быстрой сменой власти, раздавленный, лишенный возможности заниматься делом всей своей жизни — горячо любимой политикой, он не теряет присутствия духа и берётся за перо.

Главный его шедевр — всемирно известный трактат «Государь», писался в основном в 1513 году (издан посмертно в 1532). Первоначально Макиавелли озаглавил книгу «О княжествах» (De Principatibus) и посвятил ее Джулиано Медичи, брату Льва X, но тот умер в 1515 году, и посвящение было обращено к Лоренцо Медичи (1492−1519).

(безусловно, стоит учесть факт такого неоднозначного посвящения при чтении «Государя», ведь отношение Макиавелли к роду людей, лишивших его любимой работы и заключивших в тюрьму, навряд ли осталось положительным)

Исторический труд Макиавелли «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» (Discorsi sopra la prima deca di Tito Livio) был написан в период 1513—1517 годов.

Среди других произведений — «Искусство войны» (Dell"arte della guerra, 1521 г, написано в 1519—1520 гг.), «История Флоренции» (Istorie fiorentine, 1520−1525гг.), две театральные пьесы — «Мандрагора» (Mandragola, 1518) и «Клиция» (в 1524—1525 гг.), а также новелла «Бельфагор» (в рукописи — Сказка, написана до 1520 года). Его перу также принадлежат стихотворные произведения.

1."Государь" и его посвящение

Как уже было сказано выше (вернее, замечено в скобках), посвящение «Государя» заставляет теряться в загадках.

С одной стороны, «Государь» — гениальное произведение, великолепный учебник правителя, в котором каждое утверждение, каждая фраза, подтверждена рассуждением и (иногда или) историческим событием. Все мысли и выводы просты, логичны и понятны.

Но, возможно, стоит посмотреть с другой стороны?

Лишенный своего положения, обвиненный в заговоре, брошенный в тюрьму, человек пишет произведение, посвященное, да, пусть не непосредственно обидчику, но одному из его семьи. Будет ли эта книга действительно хорошим руководством правителя или лишь хитроумно расставленным капканом, своеобразной местью?

Есть ещё множество вариантов. Например, действительно хорошо (без подвоха) написанная книга, в надежде на то, что её содержание примут за ловушку, и подчеркнуто не будут слушать действительно стоящих советов.

Или Макиавелли писал «Государя» в надежде на то, что его родина, пускай даже при другой власти, станет действительно сильным государством. Именно поэтому и посвятил произведение одному из тех, в чьих силах всё изменить.

Или тихая спокойная жизнь в своем поместье не устраивала Макиавели, он мечтал о своем возвращении ко двору, светской жизни, власти и интригам. Раньше он был влиятельным человеком, теперь стал никем.

Каким образом он мог снискать расположение Медичи? Как мог доказать, что все, что делал, он делал в интересах Флоренции, а не для какой-либо политической группы и не для того, чтобы подставить под удар Медичи? Доказать правящему роду, что он — патриот, а не сторонник прошлого правительства? Макиавелли писал верноподданнические письма, пытался льстить в стихах, давал ненавязчивые советы по злободневным вопросам. Но его не удостаивали внимания. И тогда из-под его пера появился «Государь». Учебник правителя, в который был вложен весь опыт политической деятельности автора, его мысли и выводы.

После написания трактата, перед Макиавелли встала сложная задача: нужно было доставить книгу государю. Макиавелли был в немилости, при дворе у него было много врагов, поэтому добиться личной аудиенции у Лоренцо было для него невозможно.

К тому же, если бы книга достигла бы цели и была прочитана, а государь бы внял содержанию, то, согласно словам самого Макиавелли, Лоренцо Медичи стоило присвоить себе эти идеи, так как государь не должен показывать, что он следует советам, а также вправе присвоить себе эти идеи.

2. Цель оправдывает средства?

Трактат «Государь» предназначен для весьма узкого круга читателей: единоличных правителей, желающих владеть сильной страной, подчиняющейся лишь ему.

Макиавелли советует не следовать слепо моральным нормам, а проявлять гибкость там, где это необходимо. Он не заставляет быть жестоким, он советует применить силу лишь там, где без неё не обойтись («Жестокость хороша в тех случаях — если позволительно дурное называть хорошим — когда её проявляют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней и по возможности обращают на благо подданных» — «государь», глава VIII «О тех, кто приобретает власть злодеяниями»).

Он не убеждает в преимуществах жадности и скупости, а лишь советует рационально расходовать государственные деньги («…он окажется щедрым по отношению ко всем тем, у кого ничего не отнял [не повышая налогов], а таких большая часть, и скупым по отношению ко всем тем, кого мог бы обогатить [за счет государства, что привело бы к повышению налогов], а таких единицы.» — глава XVI «О щедрости и бережливости»).

Он не говорит, что государь не должен быть честен, лишь замечает, что нет смысла быть верным своему слову в изменившихся обстоятельствах, в то время, когда договорённость была нарушена. («…разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание. Такой совет был бы недостойным, если бы люди честно держали слово, но люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же.» — глава XVIII «О том, как государи должны держать слово»)

Государь должен искать наиболее удобное решение, стараясь по возможности делать это в согласии с моральными принципами, но, когда это невозможно, без колебаний применять силу, хитрость, изворотливость, и даже нарушать своё слово.

Стоит заметить, что Макиавелли обосновывает возможность не совсем этичных действий чаще всего человеческой натурой, которая далека от совершенства (в чём, кстати, Никколо не раз убеждался на собственном опыте).

Он советует ту стратегию поведения, при помощи которой можно как получить власть, так и заручиться поддержкой своих подданных. Советует, опираясь на своё понимание человеческой психологии.

Ясно видно, что придерживаясь жестких методов, правя государством твердой рукой, и стараясь «внушать лучше страх, нежели любовь…», намного больше шансов создать сильное и крепкое государство.

3. Особенности «Государя»

«Государь» не является в полной мере литературным произведением. Как пишет Макиавелли в посвящении: «Я не заботился здесь ни о красоте слога, ни о пышности и звучности слов, ни о каких внешних украшениях и затеях, которыми многие расцвечивать и уснащать свои сочинения, ибо желал, чтобы мой труд либо остался в безвестности, либо получил признание единственно за необычность и важность предмета».

Он написан простым понятным языком, и отличается от других философских трудов. Там не рассматриваются модели идеального, качественного нового общества, другой организации жизни. Автор далек от суждений и размышлений о причинах существующих общественных структур, исходит из реалий жизни и практической политики того времени. Этот труд — обобщение личного опыта автора, большой, разносторонний совет, или, вернее будет сказать, сборник наставлений, «учебник правителя».

Это одно из главных отличий «Государя» от остальных произведений подобного рода (т.е. трудов о политике и структуре общества). «Государь» -- не утопия, а практическое руководство к действию.

Вторая особенность состоит в том, что в «Государе» обсуждается личность правителя, те качества и черты характера, которыми должен обладать идеальных государь, а не само государство и структура аппарата управления. В те времена подобные идеи были новыми и неожиданными.

«Государь» богат историческими примерами, каждое наставление является результатом анализа поступков великих правителей прошлого или современности, их неудач и успехов, блистательных побед и сокрушительных поражений.

Например, советуя правителю, присоединившему новое владение к своему государству, переселится туда на жительство, чтобы удержать его, автор сообщает: «…именно так поступил с Грецией турецкий султан, который, как бы ни старался, не удержал бы Грецию в своей власти, если бы не перенёс туда свою столицу» («Государь», глава III «О смешанных государствах»). Тут же, добавляя к историческому примеру и объяснение необходимости этого действия: «Ибо только живя в стране, можно заметить начинающуюся смуту и своевременно её пресечь, иначе узнаешь о ней тогда, когда она зайдёт так далеко, что поздно будет принимать меры» (там же).

Стоит заметить, что Макиавелли сравнивает беспорядки в государстве с болезнью (конкретно: с чахоткой), говоря, что «в начале эту болезнь трудно распознать, но легко излечить; если же она запущена, то её легко распознать, а излечить трудно» (там же).

Из чего ясно видно ту тактику, которой придерживается (и советует придерживаться) автор: внимательно следить за событиями, анализировать их, стараясь предугадать, к каким последствия они приведут. После чего, действуя решительно, твёрдо и, самое главное, оперативно, «лечить» государство, пока «болезнь» не запущена.

Ещё одна, наверное, самая примечательная особенность произведения: в нём нет места сентиментальности и нравственности, власть описывается такой, какой её видит автор.

Примечательна также и сама структура произведения.

В начале Макиавелли пишет о том, какие бывают виды государств. Он различает «государства, управляемые единовластно» и республики; единовластно управляемые государства он разделяет на унаследованные и новые, новым, в свою очередь, может быть либо всё государство в целом, либо какая-то его часть..

Затем, построив четкую систему, автор рассуждает о том, каким образом сохранить, укрепить или же удержать власть в каждом из перечисленных выше видов государств (главы II — IX), затем он рассуждает о силе государств (глава X), не забывает так же рассмотреть и церковные государства (XI). Затем идёт подробное рассуждение о структуре и видах войск (главы XII — XIV), где автор настоятельно советует обходиться и без помощи наёмных солдат, а так же с осторожностью относиться к войскам союзническим, полагаясь полностью только на свою армию, которая, по мнению Макиавелли, необходима всякому сильному государству. (Эта позиция Макиавелли активно отстаивалась им и на практике, еще до написания «Государя», когда в 1499 году, он убедился в несостоятельности наёмного войска Флореции, после чего предложил создать войско из жителей Флоренции и подвластных ей земель, чем сам и занялся после того, как получил одобрение Флорентийского парламента и был избран секретарём специального совета, в ведении которого находились войсковые дела. Нужно отметить, что сам совет был так же создан не без участия Макиавелли.)

С XV по XIX главу обсуждаются личные качества правителя и их проявления, то, каким государь должен быть на самом деле и каким должен представать в глазах своего народа.

В XXV главе автор рассуждает о влиянии случайностей и судьбы на события, и о том, насколько может человек противостоять этому влиянию. Эти рассуждения достаточно провокационны для средневековья, когда была сильна власть религии.

Автор признает влияние случайностей на результат действий человека, но, тем не менее, остается при мнении, что многое зависит и от грамотных действий, и от того, насколько эти действия соответствуют обстоятельствам и «совпадают с особенностями времени». Возможность всегда предоставляется судьбой, главное для государя — не упустить эту возможность и правильно ею воспользоваться.

Он сравнивает судьбу с «бурной рекой, которая, разбушевавшись, затопляет берега, валит деревья, крушит жилища…», признавая её огромной силой, перед которой люди слабы и беспомощны. Бороться со стихией бесполезно, но «разве это мешает людям принять меры предосторожности в спокойное время, то есть возвести заграждения и плотины так, чтобы, выйдя из берегов, река либо устремилась в каналы, либо остановила свой безудержный и опасный бег?»

Макиавелли заканчивает свою книгу призывом «овладеть Италией и освободить её из рук варваров» (глава XXVI). Это, наверное, единственный эмоциональный момент во всём трактате. Эта глава наполнена красивыми призывами (Так пусть же ваш славный дом примет на себя этот долг…"), патриотическим чувством («Италия же, теряя последние силы, ожидает того, кто исцелит ей раны…»), желанием видеть свою родину сильным и большим государством, воспоминаниями о былом могуществе («вековая отвага итальянского сердца еще жива»). Кажется, что все предыдущее было написано именно ради этой главы, и, что именно она открывает истинную цель написания «Государя»: надежду на следование этому призыву.

государь макиавелли правитель

4. Каким должен быть государь?

Макиавелли подробно рассматривает личность государя, качества характера, которыми он должен обладать, те пороки, которые наиболее мешают его власти.

Государь не только должен обладать определёнными качествами, но порой и прикрывать, прятать эти качества от своих подданных, так как дурная слава тоже может пойти во вред правителю.

Однако, прежде всего, государь должен не угождать народу, а заботиться о благополучии государства. (Макиавелли пишет: «И даже пусть государи не боятся навлечь на себя обвинения в тех пороках, без которых трудно удержаться у власти, ибо, вдумавшись, мы найдем не мало такого, что на первый взгляд кажется добродетелью, а в действительности пагубно для государя, и наоборот…», «Государь», глава XV)

Макиавелли выделяет два основных качества, необходимые правителю и говорит об этом в форме аллегории:

" Итак, из всех зверей пусть государь уподобиться двум: льву и лисе. Лев боится капканов, лиса — волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков".

Главное же для государя — вовремя сменить тактику, образ действий, согласно изменившейся ситуации. Вовремя проявлять твёрдость, силу и мужество льва или же хитрость и изворотливость лисы, которая вызывает, конечно, гораздо меньше симпатии, но иногда бывает куда более эффективна.

К тому же государь должен обладать такими качествами, как бережливость, решительность, доблесть; должен действовать жестоко, когда это необходимо, но не упорствовать в своей жестокости. Немаловажно так же для правителя умело показывать себя в хорошем свете перед подданными, скрывать «лисью натуру», для чего «…надо быть изрядным обманщиком и лицемером» («Государь», глава XX).

Государю следует проявлять бесстрашие, великодушие, основательность и твёрдость, потому что именно эти качества уважают в правителях (это опять же не значит иметь эти качества, но по возможности демонстрировать их).

Теми качествами, которых стоит избегать, Макиавелли считает легкомыслие, нерешительность, изнеженность и малодушие.

Мнение подданных о государе «должно быть таково, чтобы никому не могло прийти в голову, что можно обмануть или перехитрить государя» («Государь», глава XIX).

Макиавеллевский государь должен слушать советы и воспринимать их, но «только тогда, когда он того пожелает, а не когда того желают другие» («государь», глава XXIII), причем ему необходимо самому выбирать себе советников, которые дают стоящие советы и «им одним предоставить право высказывать всё, что они думают…» (там же), для чего государю необходимо обладать мудростью, чтобы отличить хороших советчиков от дурных, а так же иметь возможность принимать решения по своему усмотрению, а не слепо следовать советам приближенных («государю, который сам не обладает мудростью, бесполезно давать благие советы, если только такой государь не довериться мудрому советнику, который будет за него принимать все решения. Но, хотя подобное и возможно, ему бы скоро пришел конец, ибо советник сам сделался бы государем»).

Государь должен твёрдо идти к своей цели, полагаясь и рассчитывая только на свои силы и способности, не опираясь на какие либо устоявшиеся правила (например, кодекс чести или религиозные заповеди), остерегаясь союзников (к которым легко попасть в зависимость), а так же изворотливых и хитрых приближенных, которые могли бы занять его место.

Государь должен заботится, прежде всего, не об интересах народа, а именно о поддержки народа, не потакая ему, а вызывая его уважение. Власть держится на страхе или любви к правителю. Макиавелли пишет, что самое лучшее, когда есть и страх, и любовь, «однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому, если уж приходиться выбирать, то надёжнее выбрать страх» («Государь», глава XVII). При этом страх, о котором говорит Макиавелли, не должен смешиваться с ненавистью подданных, для чего государю достаточно вовремя и жестоко карать преступников, и не притеснять свой народ, «воздерживаться от посягательств на имущество граждан и подданных и их женщин» («Государь», глава XVII).

Правитель так же должен быть успешен в военном деле, «ибо война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого» .

«Небрежение им является главной причиной утраты власти, как владение им является главной причиной обретения власти» («Государь», глава XIV).

Кроме всего прочего, правитель должен покровительствовать одарённым людям, «тем, кто отличился в каком-либо ремесле или искусстве», гражданам, проявляющем заботу о своём городе.

Личность правителя, обладающего такими качествами, (если, конечно, говорить о действительной личности, а не о том образе, который, согласно Макиавелли, должен представать перед подданными) не вызывает особой симпатии, однако, трудно спорить с тем, что успех правителя, сила его власти, а также благополучие его государства, во многом зависит от того, насколько эффективно государь может справиться с проблемами, как внешними, так и внутренними, а вовсе не от нравственной стороны его поступков.

5. Республика или самодержавие?

В трактате «Государь» Макиавелли пишет, в основном, о единовластно управляемых государствах, касаясь республик лишь с точки зрения правителя, присоединившего новое (завоеванное) государство или его часть к своему.

Подробнее республиканскую форму правления он рассматривает в другом своём труде, «Рассуждение о первой декаде Тита Ливия».

«Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» содержат критику римского писателя Ливия, описавшего историю раннего периода Римской Империи.

В «Рассуждениях…» Макиавелли говорит о своей вере в республиканский парламент, особенно построенный по типу парламента Римской Империи. На этот раз автор пишет от лица гражданина, дает советы касательно разных дел, особенно того, как достичь свободы внутри государства. Он следует принципу, впервые сформулированному Аристотелем: личная свобода и самоуправление могут быть достигнуты только внутри свободного и самоуправляемого государства. Макиавелли, обращаясь к людям, верит в их силу и возможности.

Характеристика людей в «Государе» (естественно, что народ рассматривается с точки зрения единоличного правителя) разительно отличается от их характеристики в «Рассуждениях.»: «Люди более благоразумны, более постоянны и обладают большим здравым смыслом, нежели государь». Людям, так же, как и государю, необходимо обладать доблестью, однако на задний план отходит жестокость и беспринципность и индивидуализм, появляется место для гражданской добродетели, моральных устоев и коллективной силы.

«Государь» и «Рассуждения…» написаны о разных типах государственного устройства.

Сам же Макиавелли считает наиболее предпочтительной формой правления именно республику. Известно, что Макиавелли восхищался Римской республикой и именно такой представлял себе свою родину. Насколько хорошо относиться он к Риму, видно даже по тому, сколько примеров именно из Римской истории приводит Макиавелли в «Государе».

В главе XVII «Развращенный народ, обретя свободу, может сохранить её с превеликим трудом» первой книги «Рассуждений…» Макиавелли пишет о необходимости сильного государя для граждан, чьи нравы и обычаи дурны: «…там, где человеческая материя здорова, волнения и смуты безвредны; если же она затронута разложением, не помогут никакие хорошие законы, разве что какой-нибудь единоличный правитель, прибегнув к чрезвычайному насилию, заставит их соблюдать и сделает упомянутую материю пригодной».

Идеальный государь для осуществления данной цели описывается автором в следующей главе (XVIII «Каким образом в развращенном городе можно сохранить режим свободы, если он там есть, и восстановить, если его нет»): «Но так как возродить республику к политической жизни может только хороший человек, а стать её государем путем насилия может только дурной человек, то в высшей степени редко случается, чтобы хороший человек захотел прийти к власти дурным путём, хотя бы и ради благой цели…»

В этой фразе виден не правитель, описанный в «Государе» (чья основная цель, опять же, согласно «Государю», укрепить свою власть и государство, а вовсе не заботиться о благе граждан), а, видимо, тот правитель, которого Макиавелли считал идеальным и мечтал увидеть во главе разрозненной Италии.

Таким образом, единоличное правление для Макиавелли — выход из сложной ситуации падения нравов общества, временная мера, необходимая сила, способная «оздоровить» общество. Однако лучшим обществом для него является свободное общество, управляемое волей его граждан.

Заключение

Макиавелли часто считают беспринципным и жестоким, благодаря трактату «Государь», где он раскрыл неприглядную суть политики, описав всевозможные методы и средства достижения и поддержания власти, абстрагировавшись от их морально-этической неприемлемости. «Государь» -- небольшой по объёму трактат, который занял большее место в истории и в политике и обеспечил Никколо Макиавелли всемирную известность.

Именно благодаря этому произведению, имя Макиавелли связывают с жестокостью и отказу от всяческих принципов. Однако Макиавелли всего лишь был первым, кто открыто высказался о сущности политики, о том, что необходимо делать и как необходимо действовать государю.

Да, вряд ли в реальности мог бы существовать человек хуже, чем государь, описанный в этом произведении, однако Макиавелли писал этот образ, руководствуясь жестокими реалиями, а не своей жестокостью. Сам Макиавелли имел принципы и горячо переживал о благе своей страны, был человеком с сильно развитым патриотическим чувством.

Постоянные смены власти, политического строя, непрекращающиеся войны, общая нестабильность современной ему Европы — вот то время, в которое он жил.

В своё сложное время Макиавелли создал блестящие труды, которые впоследствии оказали огромное влияние на развитие политической идеологии. Он был первым, кто затронул проблему несовместимости соблюдения моральных устоев и должности правителя.

Эта проблема и в настоящее время остаётся вполне актуальной, что заставляет поневоле задуматься: а может и прав был Никколо Макиавелли, говоря, что человеческая натура остается такой же, что и позволяет нам учиться на примерах прошлого.

Список литературы

1."Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия", Никколо Макиавелли, сборник, изд. «АСТ», Москва, 2006г

2."Макиавелли за 90 минут" Paul Strathern (перевод С. Бобровой), Изд. «АСТ», Москва, 2006г

3."история политических и правовых учений" Учебник для вузов 2 издание/ под общ.ред. академика РАН, док. Юр. Наук, проф. В. С. Нерсесянца — изд. «НОРМА», Москва, 2001 г.

Стоимость уникальной работы
% скидка прилагается;)

Стоимость уникальной работы
% скидка прилагается;)

Заполнить форму текущей работой

Другие работы

Курс лекций, русский

И. Кант рассмотрел принципы и законы развития социального бытия в работах «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане», «Об изначально злом в человеческой природе», «К вечному миру», «Метафизика нравов» и т. д. Философ отмечал значение просвещенности человека, но более важным фактором была способность...

Не потеряйте. Подпишитесь и получите ссылку на статью себе на почту.

Вы наверняка слышали про одно из самых знаменитых произведений мировой литературы «Государь», которое было написано Никколо Макиавелли еще в 1513 году. Эта книга — трактат флорентийского философа, в котором описываются правила государства, методы захвата власти, приемы правления и навыки, необходимые для эффективного правителя. Как и все старые книги, она читается очень нелегко, поэтому мы хотим вам предложить ее краткое изложение, написанное нашим партнером – проектом smartreading.ru .

Захват и удержание власти

1.1. Государства делятся на республики и монархии. Монархии, в свою очередь, делятся на унаследованные и приобретенные.

Приобретены могут быть государства целиком или частично, то есть человек, не бывший прежде правителем, устанавливает в этом государстве свою власть, или же существующая династия распространяет свою власть на новые земли.

Приобретенные государства разделяются на бывшие республики, где устанавливается единоличная власть, и на бывшие монархии, которые просто переходят в другие руки.

Способы приобретения власти: собственная доблесть, чужое оружие или хитрость.

1.2. Наследственная монархия наиболее устойчива, поскольку народ уже привык именно к этим правителям. У наследственного государя нет причины к суровым мерам, и если он не начинает проводить радикальные реформы, не проявляет крайних пороков и не облагает народ дополнительными налогами, то и у подданных нет причины бунтовать. Такая монархия может устоять даже при неблагоприятных внешних обстоятельствах.

Новому государю, в том числе и присоединившему к себе чужие владения, труднее удержать власть. Во-первых, в устоявшемся режиме не помышляют о переменах, а перемена власти пробуждает желание новых перемен; во-вторых, новое правление возбуждает завышенные надежды, а затем новый правитель оказывается хуже прежних, ведь чтобы удержать свое приобретение, он должен расправляться с несогласными, награждать приверженцев, увеличивать налоги и меры принуждения.

Король Франции Людовик XII захватил Милан при поддержке части населения, но вскоре народ восстал и вернул герцога Лодовико.

При повторном завоевании после мятежа власть утвердить легче, поскольку теперь государь может утеснять и карать ненадежных подданных и заранее принимать меры безопасности.

Вторично захватив Милан, Людовик XII удерживал власть до тех пор, пока против него не выступили все итальянские города. На этот раз французский король пустил в ход жесткие меры и тщательно следил за проявлениями недовольства.

1.3. Завоеванные государства делятся на два вида: близкие по языку и культуре к завоевателю и чужие ему. Родственные территории удержать в составе государства-завоевателя легче, нужно только уничтожить прежнюю династию и обещать сохранение старых порядков.

Так, Франция присоединила к себе Бретань, Бургундию, Нормандию и Гасконь - при некотором различии языков обычаи их достаточно близки, чтобы мирно ужиться.

Когда завоеванная территория отличается по языку и культуре, для удержания ее требуются удача и . Лучший способ - перенести туда свою столицу. Тогда правитель будет хорошо знать новую страну, предохранит ее от произвола чиновников и привяжет к себе подданных, проявляя заботу о них.

Турецкий султан, завоевав Грецию, перенес туда свою столицу.

Второй способ: вывести на новые территории колонии или же разместить там войско. От выведения колоний пострадает незначительная часть местного населения, у которого отбирают земли, но все остальные скоро успокоятся и сам этот пример послужит к устрашению. Колонии же будут приносить прибыль и способствовать сближению обоих народов. Содержание войска обходится значительно дороже и обременяет все население, озлобляя его против нового властителя.

1.4. Главную опасность для новой власти представляют собой сильные и знатные. Именно они больше всего теряют при смене правителя. Важно точно соблюдать меру, укрощая оппозицию, а надежнее ее истребить: за небольшое зло человек постарается отомстить, а после большой обиды уже не будет иметь на это сил.

В сохранении власти важна профилактика: не давать никакой партии усилиться и предотвращать покушения соседей.

Римляне создавали империю, выводя колонии, покровительствуя слабым и обуздывая сильных, и ограждали страну от внешних влияний. Они исходили из убеждения, что войны не избежать, а медлить с ней - на руку лишь противнику.

Виды управления и отношения с подданными

2.1. Известен римский принцип «разделяй и властвуй». Но в итоге раздоры между покоренными регионами ослабляют государство в целом. Крепкая власть проявляет себя именно в наведении порядка и недопущении раскола.

2.2. По способу управления монархии делятся на те, где на высшие должности государь ставит своих слуг, и те, где аристократы имеют наследственный доступ к управлению. Эти бароны сами являются наследственными государями в своих владениях. Государство первого типа трудно завоевать, но легче удержать, поскольку завоеватель не найдет в нем сильной оппозиции.

Турецкий народ повинуется только султану, все остальные - его слуги, он назначает и сменяет наместников по своей воле. Король Франции, напротив, вынужден считаться с феодальной знатью.

2.3. Парламент служит средством и сдерживать знать, и уберегать ее от народной ненависти: это третейское учреждение, которое обуздывает сильных и поддерживает слабых, не навлекая упреков на короля.

Французский король перекладывает на парламент принятие непопулярных налогов, законов о наборе войска - и остается в глазах народа защитником слабых.

2.4. Если до завоевания государство было независимым и дорожило своей свободой, есть три способа сохранить завоеванное: уничтожить это государство, перенести туда столицу и сохранить видимость автономии, поставив во главе провинции людей из местных, которые будут этой милостью обязаны новому государю.

Вольный город лучше уничтожить и рассеять его жителей, ибо они не забудут о своей свободе и восстанут даже и через сто лет. Намного легче удержать страну, уже привыкшую к повиновению.

2.5. Самая сложная задача - замена старых порядков новыми: приходится преодолевать враждебность тех, кому выгодны старые порядки, а в новое не верят даже те, кому оно пошло бы на пользу. И завоеватели, и реформаторы могут полагаться только на свою доблесть. Те, кто действует в надежде на счастливый случай, и те, кто пытается склонить на свою сторону уговорами, обречены. Побеждают вооруженные пророки, становясь из частных лиц государями, из правителей небольшой страны - основателями империй.

2.6. Новый правитель должен первым делом истребить сильных врагов, приобрести сторонников, создать собственное надежное войско, внушить народу страх и любовь, улучшить порядки, завести дружбу с другими правителями. И многое зависит от того, успеет ли он это сделать. Правитель, обязанный возвышением своей доблести, действует решительно и осмотрительно. Если же власть получена за деньги или из милости, то такой правитель слишком многим обязан тем, кто привел его к власти. Он не успел научиться править и не приобрел союзников. Человек же, приведенный к власти счастливой судьбой, даже если и обладает доблестью и хитростью, не всегда успевает заложить прочные основания такой власти.

Чезаре Борджиа с замечательным честолюбием и коварством создавал себе королевство в Италии при поддержке своего отца, папы Александра VI. Но это преимущество обернулось гибелью, поскольку Чезаре оказался не готов к внезапной смерти папы, друзей приобрести не успел, а врагов нажил - и они его уничтожили.

Помимо доблести и милости судьбы, есть и иной путь к власти, открытый для частного человека: через преступление или благодаря любви граждан.

Сицилиец Агафокл, сын горшечника, дослужился в армии до генеральского звания и совершил военный переворот: преданные ему солдаты истребили членов сената. После этого он счастливо воевал с Карфагеном, отстоял и расширил свое государство. Фактически, и он пришел к власти доблестью, но преступной.

2.7. Почему таким людям, как Агафокл, удается жестокостью захватить и удержать власть, а в других случаях репрессии оказываются бесполезными? Жестокость следует проявлять безотлагательно и ради безопасности, не наращивая, а ослабляя со временем репрессии. Покончив разом с теми, кого невозможно привлечь на свою сторону, остальным государь дает время ободриться, затем оказывает им милости и привлекает на свою сторону. Если же начнут подвергаться обидам те, кто прежде считал себя в безопасности, они никогда не будут надежной опорой правителю и при малейшей возможности взбунтуются.

2.8. В республиках знать противостоит народу, и борьба этих двух начал приводит либо к анархии, либо к свободе, либо к единовластию. И знать, и народ выдвигают своих лидеров. Ставленнику знати удержаться у власти труднее, потому что знать считает себя равной ему. Ставленник народа, напротив, окружен желающими повиноваться, к тому же требования народа (например, избавление от угнетения) удовлетворить проще, чем ненасытность знати.

Среди знати следует различать три вида людей. Тех, кто готов поддержать государя, тех, кто не поддерживает его только из вялости и малодушия, и тех, кто противится ему из честолюбия. Первых следует отличать милостями, вторыми можно пользоваться, особенно специалистами, а честолюбцев - остерегаться.

Даже если правителя привела к власти знать, он обеспечит себе расположение народа, взяв его под защиту. И народ будет даже больше расположен к государю, чем если бы сам привел его к власти, потому что будет рад неожиданным милостям. Не заручившись расположением народа, тиран будет свергнут. Расположение народа - самый верный способ предотвратить заговоры.

Набид, правитель Спарты, устоял перед натиском и других греческих городов, и римлян, потому что вовремя устранил нескольких недоброжелателей.

2.9. Народ не всегда служит верной опорой тем трибунам, кто выступает от его имени и у него ищет защиты от врагов или правительства. Но правитель, который не просит, а требует, особенно же если он мобилизует народ на войну, найдет в нем опору. Приучать народ к такой верности нужно заранее: граждане должны нуждаться в государе и государстве, только так можно положиться на их верность.

Войско как оплот государства

3.1. Забота о войске - главная обязанность государя. С помощью войска сохраняют власть и приходят к власти те, кто рожден не на троне, и удерживают власть те, кто ею обладает.

Франческо Сфорца захватил власть силой оружия, его дети утратили власть, потому что избегали войны.

3.2. Государство либо имеет достаточно людей и денег, чтобы снарядить войско, либо может обороняться только под защитой городских стен. Во втором случае следует укрепить город и хорошо обращаться с подданными - это затруднит врагам нападение.

Небольшие немецкие города сохраняли независимость благодаря добротным стенам, артиллерии и годовому запасу провианта. Также там поощрялось военное дело и приветствовалась свобода граждан.

3.3. Основа власти - хорошие законы и хорошее войско. Но без хорошего войска не бывает хороших законов, а где хорошо войско, там хороши и законы.

Войска бывают собственные, союзнические, наемные и смешанные. Наемные и союзнические (то есть чужие) войска ненадежны и даже опасны, они плохо воюют, раздражают население и в любой момент могут превратиться во врагов. Трусливые наемники проиграют сражение, храбрые - сами захватят власть. Успеха добиваются только государи во главе своего войска или поставленный республикой полководец.

Вооруженные и свободные: Рим, Спарта, Швейцария. Карфаген едва не был разрушен своими же наемниками. Свобода фиванцев закончилась, когда они призвали в союзники Филиппа Македонского.

Слабые государства ищут союзников. Но союзные войска служат своему государю, а не тому, кому они пришли на помощь. Призвавший союзное войско обречен на зависимость. Союзническое войско опаснее даже наемного, потому что за ним стоит сила целого государства.

Порабощение Греции турецкими султаном началось с того, что Византийский император попросил турок помочь ему в распрях с соседями. Также с появлением варваров-наемников начался упадок Римской империи.

3.4. Типичная ошибка - искать помощи у сильных. Сильный союзник скоро превращается в конкурента и врага. Нужно сохранять систему противовесов и не добивать противника, если на освободившееся место придет сильнейший. И не следует проявлять нерешительность, но прийти на пользу слабейшему, заручившись таким верным образом союзником и ослабив потенциального противника.

Французский король Людовик при завоевании Ломбардии обращался за помощью к Папе и испанскому королю. Изгнав мелких правителей, он способствовал укреплению сильных, призвал в страну чужеземцев, а сам не основал здесь ни столицы, ни колонии. Роковой ошибкой стал разгром Венеции: города Италии не решились бы воевать с Францией, пока существовала угроза со стороны Венеции.

3.5. Государям следует закалять свое тело, выполнять воинские упражнения, изучать различные местности с мыслью, как здесь удобнее вести бой, а также читать исторические сочинения в поисках образцов для подражания. Такая подготовка в мирное время окупится в пору войны. Мудрые государи всегда предпочитают собственное войско. Лучше проиграть со своими, чем выиграть с чужими.

Библейский герой Давид, выходя на бой против Голиафа, отказался от царских доспехов, предпочтя свою пращу. Чужое войско, словно чужие доспехи - всегда не по плечу и не по руке.

3.6. Отношение государя к народу и войску зависит от происхождения его власти. Когда завоевываются новые территории, все население следует разоружить, за исключением тех, кто перешел на сторону завоевателя, но и их постепенно ослабить и отстранить, чтобы в войске оставались только «старые» граждане. Если же это новый государь, приведенный к власти волей народа, он, наоборот, вооружает часть населения, чтобы выразить народу доверие и увеличить свое войско.

3.7. Основа могущества - победы. Иногда имеет смысл создавать себе врагов, которых легко разбить и тем стяжать уважение народа. Также внушают уважение неожиданные и даже жестокие поступки, если подобрать благовидный предлог.

Фердинанд Арагонский сделался из провинциального князя королем всей Испании и славнейшим правителем Запада, действуя под предлогом защиты веры: он захватил Гранаду, изгнал из страны евреев и потомков мавров, затем провел кампанию в Северной Африке, Италии и Франции. Он держал подданных в таком напряжении, что они, увлеченные событиями, не успели бы замыслить заговор.

Добродетели государя: реальность и образ

4.1. Достоинства и недостатки человека, стоящего выше прочих, бросаются в глаза. Никто не может соединить в себе все добродетели, а потому нужно избегать тех пороков, которые приводят к поражению или потере власти, а в остальных хотя бы проявлять умеренность. Более того, многие добродетели только вредят, а иные вызывающие осуждения черты обеспечивают безопасность.

От правителя обычно ждут щедрости. Но, потратившись на пышные зрелища и облагодетельствовав немногих, он вынужден будет отказывать тем, кто привыкнет к подачкам, и даже обременять народ налогами. Проявлять щедрость имеет смысл лишь на пути к власти или же во время военной кампании, отдавая трофеи войску, но достояние своих подданных нужно беречь, чтобы не вызвать у них ненависти.

Юлий Цезарь был щедр к своему войску, а также тратился на подкуп влиятельных римлян и на задабривание народа, но придя к власти, стал урезать расходы.

Государи предпочитают любовь, а не страх, и стремятся прослыть милосердными, однако порой жестокость бывает милосердной: если нужны казни или расправа с непокорным городом, чтобы пресечь беспорядки, то милосерднее эти карательные меры, чем анархия, от которой страдает весь народ. Многие хотят, чтобы их и боялись, и любили, но поскольку любовь мало совместима со страхом, то лучше выбрать страх, но страх без ненависти. Люди неблагодарны и добра не помнят: в нужде они отвернутся от государя, страх же не позволит ни взбунтоваться, ни изменить.

Чтобы не вызвать ненависти, следует отказаться от посягательства на имущество и на женщин. Имея очевидную причину, можно даже казнить виновного, но люди легче прощают казнь родителей, чем лишение наследства. Основания для конфискации имущества найдутся чаще, чем для казни, и в итоге государь и чиновники привыкают к хищничеству.

4.2. Безоглядную жестокость может позволить себе государь во главе сильного войска, к тому же разноплеменное войско только жестокостью и можно удержать.

Ганнибал не достиг бы высшей славы, не будь он так жесток, а Сципион за излишнюю мягкость был отстранен от командования.

4.3. Безусловным достоинством государя считается верность данному слову. Однако хитрецы преуспевают гораздо чаще честных. Государь должен уподобиться льву и лисе, то есть внушать врагам страх и нарушать слово, если это в его интересах. И более того: нужно придавать обману видимость благопристойности. Надо уметь казаться (и по возможности быть) милостивым, щедрым, честным, но по необходимости проявлять и противоположные качества.

4.4. Государь должен делом укреплять свою репутацию решительного, мудрого и последовательного человека. Он должен быть покровителем талантов, обеспечить безопасность торговли и земледелия, устраивать празднества и зрелища, уважать традиционные цеха или иные объединения. Об уме государя судят по его советникам. Государь должен достаточно разбираться в людях, чтобы приближать умных и преданных людей и избегать льстецов.

4.5. Основной принцип благополучного правления - угождать народу, не ожесточая знать. Дела, неугодные народу, государь должен поручать другим.

Римские императоры вынуждены были угождать также и войску, а потому одни погибали, навлекая на себя жестокостью ненависть народа, а другие - навлекая кротостью презрение войска.

Заключение

«Государь» был написан, по сути дела, как программа соискателя: Макиавелли надеялся, что вновь утвердившиеся во Флоренции Медичи призовут его на службу, и спешил показать весь спектр своих практических знаний. К этому краткому руководству прилагалось огромное историческое сочинение («Рассуждение о первой декаде Тита Ливия»), трактат о военном искусстве, несколько работ на злобу дня (о том, как следует поступать с жителями завоеванных городов, на примере действий все того же Чезаре Борджиа). Медичи предпочитали свои традиционные методы и к Макиавелли не обращались; он пережил и эту династию, был все-таки призван ненадолго установившейся республикой для подготовки ополчения - и тут же выяснилось, что на деле он в военном искусстве разбирается слабо. Попытка пройти на высшую выборную должность тоже окончилась неудачей. Политическая власть так и не досталась Никколо, власть над умами он обрел после смерти.

Соотечественники и современники прочли его книги как призыв и прямое указание пути к освобождению и объединению Италии. Ради этой благой цели он готов был не только терпеть, но и пестовать тирана и отравителя Чезаре Борджиа и его методы предлагать в качестве образца для подражания.

« оправдывает средства» - эту фразу приписывали Макиавелли, хотя, возможно, ошибочно. В его случае произошло нечто более удивительное: средства оторвались от цели. Методы Макиавелли весьма заинтересовали тех, кому не было ни малейшего интереса восстанавливать Италию. В рассуждения этого сугубо штатского и частного человека с доверием вникали полководцы, основатели империй - Фридрих и Наполеон, его книгу изучала еще одна Медичи - французская королева Екатерина, вдохновительница Варфоломеевской ночи, читали неуверенные в своей власти тираны и их успешные ниспровергатели.

Попавшая под запрет книга обрастает романтическим ореолом. Подавляющее большинство европейцев на протяжении трехсот лет не читали «Государя», а лишь слышали, что его читали такие-то знаменитые злодеи - и, разумеется, именно отсюда почерпнули свое злодейство. Когда же книга «вернулась», то ее вновь приняли в первую очередь соотечественники автора и увидели в ней нечто вроде справочника революционера и организатора. Поразительным образом ее одновременно поднимают на щит итальянские фашисты, коммунисты и мафиози.

Каждое столетие по-своему открывает классические книги. В ХХ веке Макиавелли совпал с центральной темой сильной личности, культа «героя», который вместе с тем должен быть плотью от плоти толпы, народа или «семьи» (в ее мафиозном смысле). И потому новая популярность опять-таки обернулась отвержением: Макиавелли подозрителен уже не только как вдохновитель Борджиа и религиозных палачей, но и как любимый автор Муссолини.

Что вычитаем мы из «Государя» в XXI веке?

Что бы это ни было, вот какое напоминание, наверное, пригодится: Макиавелли был слабым человеком. Во многих отношениях слабым - он-то как раз не обладал титанической силой воли, бывал малодушен, подвержен приступам зависти и желчи, не получил университетского образования, не блистал талантами, не сделал существенной карьеры. Среди гениев эпохи Возрождения он - неудачливый младший братец. И отчасти, быть может, этим, да и концом великой эпохи, навеяны его не слишком человеколюбивые наставления, его мизантропическая философия.

Но если принять свою слабость и «конец эпохи» как обычный человеческий удел, эта книга найдет свое место в насущных поисках «места человека во вселенной».

Политическое учение Никколо Макиавелли

1.2. Основные направления трудов Н.Макиавелли. 6

Введение

Актуальность темы. Автор “Рассуждение на первую декаду Тита Ливия”, “История Флоренции”, а также трактат под названием “Государь”, ставший наиболее известным из всех его работ и принесший ему посмертную мировую славу, - Никколо Макиавелли, являлся одним из величайших мыслителей XVI в.

Главное отличие Макиавелли от всех предшествующих ему мыслителей Эпохи Возрождения заключается в том, что он руководствовался в своих сочинениях не абстрактными идеями торжества добра и Бога, а реальным опытом конкретной жизни, идеями пользы и целесообразности.

В этом смысле Никколо Макиавелли проявил себя сторонником самого жесткого реализма, ибо считал, что благодушные мечтания о прекрасном будущем только мешают жизни обычного человека.

Наблюдения над жизнью привели Макиавелли к глубочайшему убеждению, что человек - это существо сугубо эгоистическое, во всех своих поступках руководствующееся лишь собственными интересами. Вообще, по мнению Макиавелли, интерес - это самый могущественный и чуть ли не единственный стимул человеческой деятельности. Проявления интереса достаточно различны, однако самый важный интерес связан с сохранением собственности, имущества и с приобретением новой собственности и нового имущества. Он утверждал, что “люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества”.

Наиболее ярко эти идеи были выражены флорентийским мыслителем в рассуждениях на тему власти и значении государя. Само государство, в понимании Макиавелли, возникло как результат все той же эгоистической природы человека. Государство - это высшая сила, способная поставить достаточно жесткий предел эгоистическим устремлениям отдельных людей и тем самым спасти их от самоуничтожения. Люди, руководствуясь интересом самосохранения, и создают государство.

И до сих пор в науке не сложилось однозначной оценки творчества флорентийского мыслителя. В одних работах он подвергается критике за аморализм, в других, наоборот, восхваляется за реализм. Наверное, однозначной оценки творчества Никколо Макиавелли и невозможно дать.

Целью данной работы является анализ политических учений Н. Макиавелли.

Для реализации данной цели были поставлены следующие задачи :

Рассмотреть биографию Н. Макиавелли;

Проанализировать основные направления его трудов;

Охарактеризовать стилистику его написания;

Проанализировать политические учения Н. Макиавелли.

Глава 1. Политика как искусство

1.2. Биография Н. Макиавелли

Никколо Макиавелли (1469-1527 гг.) - итальянский политический деятель и мыслитель, историк, военный теоретик - происходил из древней, но обедневшей патрицианской семьи. Генеалогия семейного клана Макиавелли восходит к древним тосканским маркизам. Его предки и по отцовской, и по материнской линии оставили значимый след в истории Флоренции; они избирались на самые высокие должности и республике восемнадцать раз. Макиавелли также избрал государственную службу сферой приложения своих сил. С июня 1498 г. и в течение 14 последующих лет он бессменно занимал место секретаря Синьории (Совета Десяти), высшего органа, юрисдикция которого распространялась на внутренние дела, и параллельно исполнял должность второго канцлера Флоренции (канцлера-секретаря), воз­главляя Комиссию свободы и мира. В его ведении находились не только внутренние вопросы и военные дела, по и переписка с представителями Флоренции за границей, а также выполнение дипломатических поручений (впрочем, без права вести офици­альные переговоры и самостоятельно решать вопросы) при двоярах французского короля, германского императора, римского папы, которые считалось невозможным поручать аккредитованному и официально действовавшему послу, «оратору» Республики. После переворота, который вернул власть семье Медичи, Макиавелли был заподозрен в участии в антиправительственном за­говоре и выслан в свое поместье близ Флоренции, где написал большую часть своих произведений .

1.2. Основные направления трудов Н.Макиавелли

Политическая тематика была главной для Макиивелли-теоретика, известного прежде всего такими трудами, как «Государь», «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия», «О военном искусстве», «История Флоренции». В политических трактатах Макиавелли теоретическое рассмотрение политики освобождено от мораль­ных и религиозных критериев. «Государство» признается высшим Проявлением человеческого духа, а служение последнему - целью человеческой жизни.

Макиавелли, имея в своем распоряжении множество традицион­ных терминов («царство», «империя», «республика», «монархия», «полис», «цивитас» и т. д.), тем не менее вводит специальный термин «stato» для обозначения повой политической реально­сти - больших централизованных государств, «утверждавшихся на «стояние» (stare) на «постоянном месте» ( statio ) - националь­ной территории» . Новое политическое образование, по мнению флорентийского мыслителя, должен возглавлять принцепс, что и определило название его основного труда, который первона­чально имел название « De principatibus » - «О принципатах» и лишь позднее получил название «Il Principe» - «Государь» или «Князь».

Саму же необходимость государства Макиавелли почти на пол­тора века раньше Гоббса обосновывал эгоистической природой че­ловека и потребностью ее насильственного обуздания.

Политический идеал Макиавелли - Древний Рим, в котором он видел воплощение идеи сильного государства, умеющего сохра­нить внутренний порядок и распространять влияние на другие на­роды. Республиканский Рим - образец политического устройства, так как в нем за каждым из компонентов его составляющих (пер­вым человеком, или принцепсом, оптиматами и народом) преду­смотрительно закреплялась необходимая и справедливая доля власти. В «Рассуждении...» Макиавелли описывает строй древнеримского государства, полагая, что республика - лучшая форма правления, так как она каждого делает ответственным за судьбу государства. Но республиканская форма правления не всегда возможна; нельзя сохранить свободные политические учреждения, если в народе не развиты гражданские добродетели. Римская республика достигла могущества потому, что сумела воспитать высокий гражданский дух в римском народе.

Макиавелли противопоставляет величие Древнего Рима упадку современной ему Италии. В самом известном трактате Макиавел­ли «Государь», созданном в период с июля по декабрь 1513 г. и изданном лишь посмертно, в 1532 г., описываются способы соз­дания сильного национального государства в условиях, когда в на­роде не развиты гражданские добродетели. Главная проблема это­го произведения - проблема эффективности единовластного ав­торитарного правления.

Макиавелли - современник Лютера. Его позиция в определенном отношении схожа с лютеровской: он такой же решительный сторонник секуляризации власти, как и Лютер . Однако данная точка зрения является у него не следствием вероисповедальных предпосылок, а вытекает из совсем особого взгляда на политику, в дальнейшем утверждающегося в европейской мысли .

Макиавелли считается предтечей современной политической науки, его влияние прослеживается в концепциях В. Парето, Г. Моски, Р. Михельса. К творческому наследию великого флорентийца обращались Ф. Ницше, М. Вебер, Ж. Пиаже, Д. Рисмеи и Э. Фромм. Вместе с тем нельзя безоглядно модернизировать политическую теорию Макиавелли, который, по словам Л. М. Баткина, пользовал­ся содержательной логикой ренессанского типа культуры.

1.3. Стилистика написания

По мнению Баткина, к Макиавелли применяют современные идеологические стереотипы, когда нападают на него или защища­ют, говоря, например, что он был реалистом и политике, ссылаясь на его «трезвость», «научность» и т.д. Когда же односторонне превращают его в приверженца абсолютной монархии или респуб­ликанца, «наставника тиранов» или «провозвестника Рисорджименто», из его системы мышления произвольно изымается какой-нибудь один элемент, который «получает адекватный смысл» лишь в ее рамках. На самом же деле ««Государь» - руко­водство в ремесле политики, построенное вокруг типовых «приме­ров» и выводящее из них «разумные основания» , т.е. не­что очень близкое по жанру к трактатам о живописи Леона Батисты Альбети или Леонардо»; это - «эмпиризм, насыщенный гуманистической топикой [«Топика» - логико-риторическое сочи­нение Аристотеля, служащее руководством для участников спора, разбитое на«топы», в которых разбираются определенные приме­ры] и рационалистический» . В тексте «Государя» легко различить «два сплетающихся и спорящих голоса - недоверия к истории и потребности безотлагательно приступить к делу… отчаяния и надежды». Но всякий политик, как и вообще человек, «не может строить расчеты на желаемом, а не на действительном, и не может остаться [только] при действительном», а всякая попытка совмес­тить эти вещи - «как свернувшийся еж: иглы парадоксов торчат во все стороны». Один из источников макиавеллиевских парадок­сов - «ренессансное противоречие неизменной природы и инди­видуального вызова, идеальной нормы и опыта» - и, в частности, столкновение того, «как должны были бы жить люди», и того, «как они живут наделе» (отказ от рассуждений об идеальных рес­публиках в пользу реального политического опыта продиктован именно этой антиномией). Само появление такой антитезы - «предвестие новоевропейского научного метода мышления». Од­нако если говорить не об идеях, а разобрать текст «Государя» «на уровне стилистики - синтаксиса, лексики, ритмики, всех спосо­бов языкового выражения и их семантики» (как сообщает автор, он использует в данном случае результаты исследования итальян­ского литературоведа Д. Барбери - Скуаротти: Barberi-Squarotti G. La forma tragic del “Principe”. Firenze, 1966), то окажется, что «Макиавелли всегда исходит из идеальных моделей, а не просто описывает факты. Его язык или энергично возвышает или не ме­нее резко снижает реальность, контрастно окрашивая оба ее пла­ста. Один пласт - воля и доблесть героя, действующего в истории и стремящегося осуществить в ней предусмотрительный и смелый замысел (il concetto). Другой пласт - жизненная эмпирия, в кото­рой хозяйничает фортуна. У Макиавелли, таким образом, «отно­шение к вещам проблематизируется» и превращается в постоян­ное борение разума со стихийным и косным человеческим мате­риалом истории». По замечанию автора, можно было бы развить эту мысль, сопоставив «эстетику трудного» у Микеланджело с «героической» политикой у Макиавелли: скульптор прозревает в материи идею, «кончетто», и пробивается к ней сквозь камень, обращаясь с последним так же как политик - с историей .

Глава 2. Понимание политики Н. Макиавелли

Макиавелли понимает политику как область властных отношений (отношений господства и подчинения, связанных с применением насилия), решений и действии, имеющих свою особую логику, отличную от логики человеческих действии к других областях общественной жизни и не определяемую понятием морального блага. Именно такая позиция и позволяет выделить властное целедостижение как таковое в качестве самостоятельного предмета исследования. В средневековой же (как и в античной) теории политическая цель мыслится именно в качестве морального «блага» имеющего онтологический статуе.

Властные решения и действия предстают в рамках такого ана­лиза как то, что является функцией от ситуативного изменения мнений и настроений граждан (подданных), интересов и целей других государств; тогда как единственная константа - властный интерес как таковой.

Если определить основоположения макиавеллевского понима­ния политики , то получится следующее .

1. Макиавелли исходит из ранее небывалого представления об обществе; социально-политическая жизнь для него - это перспек­тивное пространство взаимодействия свободовольных индивидов, ориентирующихся по вектору (частного - индивидуальною или группового) интереса, изменяющегося по времени. Новация в дан­ном случае состоит в том, что речь не идет больше о традицион­ных, естественных общностях, связанных единством языка, разума, интересов безопасности и блага (представление, перекочевав­шее из античности в средние века); понятие постоянно изменяю­щегося во времени частного интереса заменяет традиционное представление изначального, «естественного» общего блага.

2. Политика в таком случае предстает как особого рода искус­ство, основанное на способности держателя властных функций опережающим образом отслеживать изменения во времени значи­мых интересов и учитывать эти изменения при принятии реше­ний.

Л. М. Баткин показывает, что макиавеллиевский историзм, логи­ка ренессансного «подражания» античным образцам-ориентирам, не содержит императива буквального следования норме, но пред­полагает приспособление к конкретным обстоятельствам («каче­ствам времени»): «… неизменная суть предстает как «разнообразие случаев». Макьявелли любое конкретное событие… возводит к некоему об­щему правилу человеческой природы и истории, но это правило бытийствует не как собственно всеобщая сила, не над историей или до истории, а как сама эта пестрая история, как ее «разнообразие »… как пример, казус. «Разнообразие» приводит к тому, что норма всякий раз словно бы рождается заново, и у каждой совре­менности «собственная встреча» с античностью. Поэтому распо­знать норму в казусе нелегко. Но в этом-то и состоит ремесло по­литика… Поскольку главная соль макьявеллисвского теоретизи­рования - в обдумывании индивидуального, оно художественно» .

3. Политика понимается как область таких отношений, для ко­торой характерно сложное взаимодействие интересов (часто непримиримо-враждебных); основной же интерес - приобретение, сохранение власти и приращение се ресурсов, а главное средство достижения властных целей - насилие.

4. Все остальные интересы (а, следовательно, также действия, союзы и отношения) - функция от этой главной цели. Политика, согласно Макиавелли, является областью функциональных зави­симостей поведения носителя власти от изменений этих интере­сов во времени.

Разумеется, сам Макиавелли вообще не употребляет термин «функция», пет у него и понимания «разнообразия случаев», бук­вально приближающегося к свойственному «социальной науке» смыслу, вкладываемому последней в данный концепт, заимствуе­мый из биологии и (или) математики: ни в качестве определения способности какой-либо части целого совершать действии, обес­печивающие единство этого целого, его адаптацию к изменениям внутренней и внешней среды существования, а тем самым - его воспроизводство и развитие, - функция как процесс и действие; ни в качестве у = f(х), - функция как взаимозависимость . И, тем не менее, мировоззренческая тенденция флорентийца позволяет с известными оговорками допускать употребленную интерпрета­цию.

В рамках антропологического обоснования политического функционализма Макиавелли сосредоточил внимание на дейст­вительных человеческих мотивах, понимая их в указанных выше случаях как подвижные, динамично изменяющиеся ориентации воли (а не как статичные «начала души» - склонности, страсти), зависимые от «приливов» и «отливов» исторического времени (то открывающего возможности свободы политических действий, то перекрывающего такие возможности) и от проективной направленности властного импульса на выполнение глобальной национально-государственной задачи; последняя зависимость связана с ограничением свободы властного действия (в противном случае представлявшего бы собой произвол и бессмысленную кровавую интригу) - с особого рода рациональной ответственностью перед будущим.

Макиавелли в данном отношении созвучен Лютеру (а в пре­дельном смысле - и всей христианской традиции, давшей концепцию «двух градов»), говорившему: «И если бы весь мир со­стоял из подлинных христиан, т, е. из истинно верующих, то не было бы необходимости или пользы ни в князьях, пи в королях, ни в господах, ни в мече, пи в законе. И для чего все это им? Ведь у них пребывал бы в сердце Святой Дух, который учил и наставлял бы их никому не причинять несправедливости, лю­бить всякого, с готовностью претерпевать от всякого беззаконие и саму смерть. Там, где проигрывает несправедливость и где поступают по справедливости, не нужно ссор, вражды, суда, судей, наказания, права или меча» .

У М. Бебера мы найдем своего рода подытоживание этой смы­словой линии, лежащее в русле постановки вопроса о предель­ном, этическом смысле и оправданности политики. Он, обсуждая отношение между этикой и политикой (как делом, совершаемым головой, «а не какими-нибудь другими частями тела или души»), в частности «проблему этоса политики как «дела»», возможности исполнения долга правдивости, а также этической значимости на­пряжения между целью и средством в политике (где главное средство - легитимное насилие), говорит: «… глубочайшая про­тивоположность существует между тем, действуют ли по максиме этики убеждения - на языке религии: «Христианин поступает, как должно, а в отношении результата уповает на Бога», или же действуют по максиме этики ответственности (выделено мною. - А. Ч.): надо расплачиваться за (предвидимые) последствия своих действий… Если последствия действия, вытекающего из чистого убеждения, окажутся скверными, то действующий считает ответ­ственных за них не себя, а мир, глупость других людей или волю Бога, который создал их такими. Напротив, тот, кто исповедует этику ответственности, считается именно с этими заурядными че­ловеческими недостатками, - он… не в состоянии сваливать из других последствия своих поступков, коль скоро мог их предвидеть. Такой человек скажет: эти следствия вменяются моей дея­тельности»; «Первородная испорченность мира грехом позволяла относительно легко включить в этику насилие как средство дисциплинирования против греха… Но ориентированные только на этику убеждения… требования Нагорной проповеди и покоящее­ся на этом религиозное естественное право как абсолютное тре­бование сохраняли свою революционизирующую силу и почти во все эпохи социальных потрясений выходили со своей стихийной яростью на передний план. В частности, они вели к созданию радикально-пацифистских сект, одна из которых проделала в Пенсильвании эксперимент по образованию ненасильственного во внешних отношениях государственного устройства - экспери­мент трагический, поскольку квакеры, когда разразилась война за независимость, не смогли выступить с оружием в руках за свои идеалы. Напротив, нормальный протестантизм… легитимировал государство, то есть средство насилия, как божественное учреж­дение, а в особенности авторитарно-монархическое государство (Obrigreitssaat). Лютер освободил отдельного человека от этиче­ской ответственности за войну и переложил ее на авторитеты (Obrigreit), повиновение которым, кроме как в делах веры, нико­гда не могло считаться грехом. Опять-таки кальвинизму в прин­ципе было известно насилие как средство защиты веры, то есть война за веру, которая в исламе с самого начала являлась элемен­том жизни… Все религии бились над этой проблемой...»; «Гений иди демон политики живет во внутреннем напряжении с богом любви… напряжении, которое в любой момент может разразить­ся непримиримым конфликтом. Люди знали это уже во времена господства церкви… граждане сражались против государства церкви. И в связи с такими ситуациями Макиавелли… заставля­ет одного из своих героев воздавать хвалу тем гражданам, для ко­торых величие города важнее, чем спасение души» . Правда, согласно Веберу, этика ответственности свойственна также и восточной культуре. Он де­монстрирует это на примере индуистской традиции, которая оп­ределяла «дхарму» (этос) для каждой из каст и встраивала войну в структуру жизни, полагая, что действия воинов должны быть необходимым «трудом», соответствующим целям войны и не на­носящим ущерба делу религиозного спасения. «Архашастра», по его словам, - гораздо более изощренное в макиавеллиевском смысле произведение, чем «Государь» .

2.1. Анализ «Государя»

Перейдем теперь к подробному анализу главного сочинения Макиавелли «Государь», в котором им и были сформулированы вышеозначенные теоретические подходы.

Макиавелли начинает с традиционной задачи классификации Различных форм государственной власти (продолжая эту классификационную линию до ХII-й гл. своего трактата), суживая затем задачи своего исследования. Он различает две основные формы правления - две формы государств, утверждая, что все государства… которые господствовали и господствуют над людьми были и суть или республики, или княжества, т. с. государства, управляемые единовластно. Собственно этим и определяется предмет исследования, если оговорить исключение республиканской формы правления, не буду рассматривать республики, говорит Макиавелли, я сосре­доточусь только на княжествах и рассмотрю вопрос о том, как можно этими княжествами управлять и как их удерживать (II) . Именно такая позиция позволяет выделить самое власть как специфическую область, требующую от государя определенного ис­кусства поведения, т. с. соблюдения определенных правил (см.: XIV) . Выделению понятию власти как предмета специального анализа способствует также постулирование свободы воли: Макиавел­ли резко возражает против мнения, согласно которому политическая судьба зависит лишь от «случая», фортуны, но не от концентрации собственных воли и разума политического деятеля. Он обращается к этому постулату дважды, в VI-й гл., утверждая, что если частного человека приводит к власти либо доблесть, либо сча­стье (милость судьбы), то может показаться, будто они же в равной мере помогут ему преодолеть многие трудности впоследствии, то­гда как это совсем не так, ибо крепче держался тот, кто меньше полагался на счастье , а также в ХХV-й гл., озаглавленной следую­щим образом: «Что значит в человеческих делах судьба и как можно ей противостоять»; в последнем случае он употребляет понятие «свобода воли», увязывая его с (проективной) политической ответ­ственностью перед будущим, придавая тем самым политики перспективно-исторический характер, как бы полагая, что занятие политикой является процессом творчества истории.

В этом проявляется установка возрожденческой культуры в це­лом, стоящая в одном ряду с аналогичными явлениями перспективного видения мира, например с характерным (а для средневе­кового человека немыслимым) желанием одного из первых про­возвестников данной культуры, Петрарки (1304-1374 гг.), кото­рый был, как известно, выдающимся картографом, составившим, вероятно, первую каргу Италии, обозреть даль, взобравшись на вершину горы Вента, близ Авиньона .

Приведем также мнение Э. Жильсона, согласно которому субъ­ективизм проторенессансного искусства «в визуальной сфере со­ответствует тому, что можно наблюдать в интеллектуальной жиз­ни (здесь, по словам того же автора, номиналистская школа XIV в. предвосхитила гелиоцентризм Коперника, геометрический анализ Декарта и механику Галилея и Ньютона. - А. Ч.). Наи­более характерным выражением этого субъективизма является явление перспективной трактовки пространства, которая, приме­ненная уже Джотто и Дуччо, постепенно, начиная с 1330-1310 гг., становится общепризнанной. Если понимать материальную по­верхность живописного произведения… как нематериальную про­екционную плоскость, перспектива… передает не только то, что непосредственно видно глазу, но также и то, как это может на­блюдаться при определенных условиях (т. е. эмпирически). Перспектива фиксирует… прямой intuitus от субъекта к объекту, подготавливая тем самым путь к современному «нату­рализму» и давая визуальное выражение концепции бесконечно­го, ибо точка пересечения линий в линейной перспективе может быть определена лишь как «проекция точки, в которой парал­лельные линии пересекаются»»

Проективность интересов (ожидания изменений в лучшую для себя сторону), их борьба и смена векторов политической воли, за­висящих от ситуации, превращают политику в искусство полити­ческого поведения, руководствующееся знанием свода правил-законов. Вывести эти правила из опыта античной, прежде всего римской истории и современных событий политической жизни Европы и Италии и описать их - дело политической пауки.

Методологический подход Макиавелли в «Государе» состо­ит в том, что он рассматривает опыт, или, как он это называет, случаи, всесторонне взвешивает на весах целесообразность, эф­фективность тех или иных действий и выводит некое поучение (правило). Благодаря этому подходу политические отношения становились «самостоятельным объектом исследования, выделенным из религиозно-схоластических, нравственных, социально, экономических и иных сфер жизни» .

Политика как подкрепленное изучением опыта искусство ориентирована на приобретение, расширение, сохранение и упрочение власти с целью выполнения исторической сверхзадачи - объеди­нения Италии. В такого рода позиции есть два смысловых слоя: с одной стороны, задается чисто функциональная «степень» свобо­ды действий в рамках политического целедостижения; с другой, определяется предельный горизонт этой свободы (горизонт от­ветственности) относительно высшей цели.

Сосредоточив свое внимание на этой центральной для мысли­теля проблеме, рассмотрим оба данных смысловых слоя.

Если говорить о первом, то концентрированным его выражени­ем была бы формула «цель оправдывает средства». Но дело в том, что в точном смысле слова у Макиавелли такой формулы нет. Есть внешне на нес похожая, встречающаяся в следующем контек­сте. Макиавелли констатирует, что о делах всех людей, и больше всего князей, над которыми нельзя потребовать суда, судят по ус­пеху; поэтому, говорит он, князь пусть заботится лишь о победе и сохранении государства, средства всегда будут считаться дос­тойными и каждым будут одобрены, поскольку толпа идет за ви­димостью и успехом дела (XVIII) .

Как мы видим, речь идет об основаниях авторитета (и легитим­ности) власти государя; он может применять любые средства ради сохранения власти и победы над политическими врагами, если эти средства результативны с точки зрения указанных целей. Речь идет также о мере свободы политического действия, которая зада­ется их результатом: свобода и результат функционально связаны между собой; чем более неоспоримым и убедительным является результат, тем большей будет свобода. Утверждение о том, что средства «будут» одобрены, двойственно. Очевидно, что речь может идти как о возрастании авторитета власти вследствие ее результативных действий и, следовательно, о возможности для нее все большей свободы в выборе средств; точно так же - о мере решимости (определяющей возможность прибегнуть к крайним средствам в случае нужды), преодолевающей внутренние барьеры, если таковые имеются, которая должна быть вооружена и поддержана знанием-уверенностью в том, что «общественное мнение» - это мнение черни, которая не употребляет нравственных критери­ев в оценке властных действий. Мы имеем дело, таким образом, с формулировкой своего рода условного императива, т. с. техни­ческого правила действия, ориентированного на целедостижение и выстроенного сообразно схеме: «если мы желаем добиться такого-то результата, то мы должны так-то и так-то использовать такие-то и такие-то средства». Собственно, все макиавеллиевские политические максимы (краткие формулировки правил действия) представляют собой условные (технические) императивы.

Отсюда для нас вытекают два вопроса. 1. На каком основании Макиавелли придает политическому действию чисто функцио­нальный модус? 2. Есть ли в таком случае какие-либо сдерживаю­щие политический произвол и ограничивающие насилие власти противовесы?

Начнем с ответа на последний вопрос. Разумеется, такие про­тивовесы легко обнаружить в наложении совокупного масштаба действующих в политике максим, которые к тому же ситуативны, хотя и привязаны, как уже говорилось, к двум основным целям -сохранению власти и достижению победы над политическими вра­гами. Макиавелли вообще далек от того, чтобы признавать за на­силием значение универсального и единственного политическое средства (как, впрочем, и от идеи «правового» в новоевропейском смысле слова ограничения властного произвола). Нет, и к наси­лию он подходит функционально.

Можно сказать, что мыслитель в целом следует свойствен­ной западной культуре общей установке на умеренность (clementia): носитель власти, употребляя насилие, ограничивает последнее пределами абсолютно необходимого (пределами, точно исчисляемыми с помощью определенной меры), щадя каждого, кого он может пощадить без урона своей власти .

Сложнее с произволом (ответ на эту часть второго вопроса, как увидим, идентичен рассмотрению другого смыслового пласта макиавеллиевской теории). Хотя одновременно он считает насилие, и в ча­стности превентивную репрессию, наиболее эффективным средством.

По словам самого Макиавелли, князь не должен бояться, что его ославят безжалостным, если ему надо удержать своих подданных в единстве и верности: показав несколько устрашающих примеров, он будет милосердное тех, кто но своей чрезмерной снисходительности допускает развиться беспорядкам; это обычно потрясает целую общину, а кары, налагаемые князем, падают на отдельного человека (XVII) . В целом же Макиавелли считает, что: с врагом можно бороться двумя способами: во-первых, законами, во-вторых силой. Первый способ присущ человеку, второй - зверю; но так как первое часто недостаточно, то приходится прибегать и ко второму. Отсюда следует, что государь должен усвоить то, что заключено в природе и человека, и зверя; о последнем случае он должен взять примером лисицу и льва; надо быть лисицей, чтобы распо­знавать западню, и львом, чтобы устрашать волков (XVIII) .

Отметим эту «зверочеловечность» государя как необходимое, с точки зрения мыслителя, качество политика. Это означает, что государь кроме обыкновенного человеческого горизонта своего сознания и действия обладает способностью к преодолению задан­ных человечностью (т.е. добронравием или безнравственностью) границ. Но тогда ради чего, ради какой видимой ему одному цели или ведомой ему одному ценности? Или власть в представлении флорентийца является самоценной?

Удачное определение имморализма макиавеллевского понимания власти принадлежит Шопенгауэру: «… Проблема Макиавелли заключалась в вопросе, каким образом государь может во что бы то ни стало удержаться на троне, противодействуя внутренним и внешним врагам? Таким образом, его проблема была вовсе не этической: должен ли государь, как человек, желать этого или пет? - а чисто политической: как он должен поступать, если он этого желает? И вот относительно этого-то Макиавелли и дает руководство, подобно тому как пишут руководства для шахматной игры, от которых, конечно, было бы нелепо требовать ответа на вопрос, морально ли вообще играть в шахматы. Осуждать Макиавелли за безнравственность его сочинения - то же самое, что обвинять учителя фехто­вания за то, что он не открывает своего курса моральной лекцией против убийства и смертельных ударов».

Рассмотрим сначала то, что мыслитель считает добродетелью и ее противоположностью применительно к государю, а затем то, что он полагает необходимым сказать о целях последнего.

Мы уже видели, что Макиавелли предупреждает от злоупотребления милосердием, как, впрочем, и жестокостью; поэтому пассаж, содержащий предупреждение о недопустимости руководство­ваться милосердием, продолжается следующей рекомендацией: князь должен быть осмотрителен в своей доверчивости и поступ­ках, не пугаться себя самого и действовать не торопясь, с мудро­стью и человеколюбием, чтобы излишняя доверчивость не привела к неосторожности, а слишком большая подозрительность не сдела­ла его невыносимым . Данное утверждение можно попять таким образом, что рекомендация государю состоит в том, чтобы тот не позволял себе быть непосредственным и безусловно последова­тельным ни в одном из своих «естественно-человеческих» побуж­дений; государь обязан быть искренним только в неуклонном стремлении к достижению своих целей - сохранения власти и по­беды над противниками; все остальное - функция от них. Это так, потому что, как мы видели, слишком высоки ставки платежей по счетам государевой непосредственности и добрых побуждений или приступов жестокости в случае нанесения ущерба власти вы­званными этими мотивами необдуманными действиями государя, ибо твердая власть и устойчивость государства есть условие пови­новения и единства народа и тем самым благополучия общины (общества). Это так еще и потому, что неизменной остается при­рода человека. Вот и получен ответ на вопрос, который мы стави­ли выше, - о причине неподпадения политического действия под моральную санкцию: мыслитель ссылается на антропологическое основание; это - традиционный элемент макиавеллистской тео­рии; другая причина - различный масштаб политического дейст­вия и нравственной оценки; это - элемент нетрадиционный.

Флорентиец следующим образом выстраивает свое описание политических правил в рамках значимой для нас проблематики соотношения цели и средств. Он вроде бы достаточно традицион­но рассуждает о положительных и отрицательных нравственно-психологических качествах государя, его добродетелях и пороках в ряде глав своего трактата с характерными названиями: «О свой­ствах, за которые хвалят или порицают людей, и больше всего князей» (XV), «О щедрости и бережливости» (XVI), «О жестокости и милосердии и о том, что лучше: быть любимым или внушать страх» (XVII), «Как князья должны держать свое слово» (XVIII), «Каким образом избежать презрения и ненависти» (XIX), «Как поступать князю, чтобы его почитали» (XXI). Но даже в результате ознакомления с одним только списком заглавий нельзя не заметить, что речь идет не о том, чтобы сформулировать простое «зерцало» (свод безусловных правил поведения, или своеобразного государева этикета), а об альтернативно-функциональ­ной модели поведения, рефлексивно и гибко ориентирующейся на изменчивые обстоятельства. Об этом свидетельствуют и сами на­звания ряда глав; об этом же свидетельствует отсутствие общей рубрикации, название которой точно определяло бы предмет - государеву добродетель как совокупность черт нравственно-роле­вого характера однозначно закрепляемых за самой функцией пра­вителя: XV глава, открывающая рубрикационный ряд, трактует о свойствах в оценке людей, не предполагающей ориентации на ролевые константы. Речь идет, если даже судить по названиям, о функционально-игровом подходе: надо сыграть требуемые свой­ства. Наконец, об этом свидетельствует и то, что эти рубрика­ции перебиваются чисто техническим вопросом. Глава XX трак­тует о пользе крепостей, хотя и она рассматривает прежде всего; ситуативное политическое поведение государя, так как и здесь главным для Макиавелли является демонстрация универсально­го, значения максимы: все меняется в зависимости от обстоя­тельств (XX) . Остальное - лишь иллюстрация справедливости данной максимы; например, такая: князь, который больше боится парода, чем чужеземцев, должен строить крепости, а правитель, который больше боится чужеземцев, должен этим пренебречь (XX) .

И все-таки в макиавеллиевском мире относительности есть оп­ределенные константы. Первая, как мы указывали, - общечело­веческая природа, которую государю необходимо изменить (до­строить или надстроить) звероподобной сущностью, чтобы быть политически дееспособным. Вторая - рефлексивная, мужествен­ная честность. Макиавелли следующим образом увязывает эти две константы.

«Так как я знаю, что об этом писали многие, то боюсь прослыть самонадеянным, если буду писать о том же, потому что при обсу­ждении этого предмета я больше всего отойду от взглядов дру­гих. Однако намерение мое - написать нечто полезное для того, кто это поймет, почему мне и казалось более верным искать на­стоящей, а не воображаемой правды вещей. Многие измыслили республики и княжества, никогда не виданные и о которых на деле ничего не было известно. Но так велико расстояние от того, как протекает жизнь в действительности, до того, как должно жить, что человек, забывающий, что делается ради того, что должно делать, скорее готовит свою гибель, чем спасенье. Ведь тот, кто хотел бы всегда исповедовать веру в добро, неминуемо погибает среди столь многих людей, чуждых добра. Поэтому князю, желающему удержаться, необходимо научиться умению быть недобродетельным и пользоваться или не пользоваться этим, смотря по необходимости.

Итак, оставляя в стороне все вымыслы о князе и рассуждая о вещах, бывающих на деле, я скажу, что всем людям, о которых принято говорить, и особенно князьям, как поставленным выше других, приписываются какие-нибудь из качеств, приносящих им осуждение или похвалу; так, один считается щедрым, другой - скаредным… один слывет благотворителем, другой - хищником; один жестоким, "другой - милостивым… и тому подобное.

Всякий, я знаю, согласится, что было бы делом, достойным ве­личайшей хвалы, если бы нашелся князь, который из всех, на­званных свойств имел бы только те, что считаются хорошими. Но так как нельзя пи обладать ими всеми, ни вполне проявлять их, потому что этого не допускают условия человеческой жизни, то князь должен быть настолько мудр, чтобы уметь избегать бессла­вия таких пороков, которые лишили бы его государства, других же пороков, не угрожающих его господству, он должен беречься, если это возможно… Наконец, пусть оп не страшится дурной славы тех пороков, без которых ему трудно спасти государство; ведь если вникнуть как следует во все, то найдется нечто, что ка­жется добродетелью, по верность ей была бы гибелью князя; найдется другое, что кажется пороком, но, следуя ему, князь обеспечивает себе безопасность и благополучие» .

Добродетели государя, таким образом, прекращаются у Макиавелли из канонических его доблестей (или действительные свойств его характера) в функционально определяемый (политической потребностью) образ в глазах подданных, в проекция рационально-ситуативных правил его поведения, условных императоров; при этом мыслитель разводит и противопоставляем нормативно-оценочный аспект (то, как должно жить) и аспект инструментальный (то, что должно делать).

В широком смысле речь идет о системе отношений между государем и основными политически значимыми группами - применительно к «гражданскому княжеству» прежде всего (см.: IX), - т. е. в том случае, когда «видный гражданин становится князем не злодейством… а благодаря расположения к нему… его сограждан». В каждом городе всегда есть парод и знать, говорит Макиавелли, и их чувства весьма различны: «народ не хочет, чтобы знатные им распоряжались и угнетали его, а знатные хотят распоряжаться и угнетать парод; эти два различных стремления приводят в городе к одному из трех последствий: к единовластию, свободе или произволу одной какой-нибудь партии». По мнению Макиавелли, народ - более прочная опора для князя, нежели знать. Он указывает на следующие причины такого положения вещей: властитель, окруженный знатью, зависит от многих, равных ему, что не позволяет ему властвовать так, как он хочет; не­возможно удовлетворить знать, не ущемляя интересы многих других, тогда как цели народа «более правые», он всего лишь не хочет, чтобы его угнетали; даже и в том случае, если власть приобретена благодаря поддержке знати и вопреки пароду, князь «должен прежде всего постараться привлечь народ на свою сторону», взяв его под свою защиту; «князю необходимо жить с па­родом в дружбе, иначе у пего в несчастии нет спасения». В целом же Макиавелли полагает, что доверие парода - наиважнейший ресурс власти: «… теперь… для всех князей, кроме турецкого, и египетского, важнее удовлетворить парод, чем солдат, потому что народ сильнее солдат» (IX; XIX. - Там же, с. 63-65; 92).

Стержневая детерминанта того, что должно делать - «условия человеческой жизни» (главным из которых является сама природа человека). Вот как продолжает эту тему Макиавелли в гл. XVII (обсуждая вопрос о том, что лучше: чтобы государя любили или его боялись) и в гл. XVIII.

«Отвечают, что желательно было бы и то и другое. Но так как со­вместить это трудно, то гораздо вернее внушить страх, чем быть любимым… Ведь о людях можно вообще сказать, что они небла­годарны, изменчивы, лицемерны, трусливы перед опасностью, жадны до наживы. Пока ты им делаешь добро, они все твои… до тех нор, пока нужда далека… но как только она приближается, люди начинают бунтовать… люди меньше боятся обидеть челове­ка, который внушал любовь, чем того, кто действовал страхом. Ведь любовь держится узами благодарности, но так как люди дурны, то эти узы рвутся при всяком выгодном для них случае. Страх же основан на боязни, которая не покидает тебя никогда» (XVII) . О том же в следующей главе говорится: «… разумный правитель не может и не должен быть верным данному слову, когда такая честность обращается против пего и не существует больше причин, побудивших его дать обещание. Если бы люди были все хороши, такое правило было бы дурно, но так как она злы и не станут держать слово, данное тебе, то и тебе нечего блюсти слово, данное им… необходимо… быть великим притворщиком и лицемером: ведь люди так просты и так подчиняются необ­ходимости данной минуты, что кто обманывает, всегда найдет та­кого, который даст себя обойти» (XVIII) .

«Итак, пет необходимости князю обладать… добродетелями, по непременно должно казаться, что он ими наделен. Больше того, я осмелюсь сказать, что если он их имеет и всегда согласно с ними поступает, то они вредны, а при видимости обладания ими они полезны; так, должно казаться милосердным, верным, человечным, искренним, набожным; должно и быть таким, и надо так утвердить свой дух, чтобы при необходимости стать иным ты мог бы и умел превратиться в противоположное. Тебя надо попять, что князь… не может соблюдать все, что дает людям добрую славу, так как он вынужден ради сохранения государства поступать против верности, против любви к ближнему, против человечности, против религии. Наконец, он всегда доджем быта готов обернуться в любую сторону… и… не отклоняться от доб­ра, если это возможно, но уметь вступить на путь зла, если это необходимо» (XVIII) .

Макиавелли. Государь. XVII-XVIII.

2.2. Проблема ограничения функциональной свободы государя

Наконец, последняя тема - проблема ограничения функцио­нальной свободы государя, ориентация его на перспективную историческую цель. Первое, что важно отметить, это утверждения Макиавелли (в противовес традиционным античной фаталистической и христианской теистической точке зрения) проективной свободы и ответственности. Известно, говорит он, что многие держались и держатся мнения, будто дела мира так направляются судьбой и Богом, что люди с их умом ничего изменить в этом не могут, наоборот, совершенно беспомощны. В таком случае можно было бы сказать, что не стоит прилагать никаких самостоятельных уси­лий, а надо всецело отдаться в руки судьбы. Это мнение еще больше утвердилось в наши времена благодаря великим переворотам, совершившимся и совершающимся каждый день у нас на глазах на­перекор всякой человеческой предусмотрительности. Однако, дабы не была утрачена наша свободная воля, можно предположить, что судьба распоряжается - половиной наших поступков, но управлять другой половиной… она предоставляет нам самим» (XXV) .

Макиавелли уподобляет судьбу напору бурной реки, затопляю­щей берега и крушащей все на своем пути. Но, как и в случае с рекой, ничто не мешает предусмотрительно принять меры защи­ты в отношении слепого произвола судьбы, которая проявляет свое могущество там, где пет силы, которая была бы заранее под­готовлена, чтобы ей сопротивляться (там же).

Иными словами, в этом пункте доминантным становится такое определение политики, которое вводит временное измерение под аспектом цели, а именно - ответственно проектируемое буду­щее. Данная установка усиливается признанием изменчивости ха­рактера времени, его содержания: счастлив тот, кто сообразует спой образ действий со свойствами времени, и столь же несчаст­лив тот, чьи действия с временем в разладе (там же).

«Ведь мы видим, что люди при обстоятельствах, ведущих к цели, стоящей перед каждым, т. с. к славе и богатству, поступают по-разному: одни идет с оглядкой, другой стремится вперед, одни бе­рет сплои, другой хитростью… Видим еще, как из двух осторож­ных людей один осуществляет свой замысел, другой пет, и точно так же, как двое преуспевают одинаково, идя различными путями… Бывает это не иначе как от свойств времени, к которым люди применяются или не применяются в поведении своем (XXV) .

Макиавелли. Государь, XV.

Отсюда неявно следует правило: изменившееся время требует новых политических средств или смены политического лидера, если властвующий недостаточно гибок и предусмотрителен.

И вот здесь-то выясняется главный ориентир политической ответственности, ограничивающий функциональную свободу государя, - перспективная национально-государственная задача - освобождение Италии от «варваров» и ее политическое объединение под эгидой единого главы, Именно эта задача является мерилом подлинного величия государя, подчиняя себе благочестивую жестокость (XXI) , как и остальные функциональные, казовые «добродетели» политика, превосходящие обычную меру человеческого и поражающие воображение.

Мы видим, таким образом, что макиавеллевская оппозиция по отношению к теистической и фаталистической точкам зрения на самом деле имеет еще один источник, связана не только с осоз­нанием новизны своих взглядов, не укладывающихся в догмати­чески-каноническое русло. Эта оппозиция вызвана также протес­том против оправдания апатичного бездействия и национального оцепенения, примиряющего с унижением Италии. На выход из этого состояния ориентирует общезначимая национально-государственная идея, имеющая мобилизационно-консолидирующее зна­чение; она, по мысли Макиавелли, должна найти своего конкрет­ного носителя и исполнителя - принцепса, который бы стал жи­вым, личностным се воплощением (он «заряжен» на активное действие, отдает предпочтение осмотрительному натиску, а не осторожности). Здесь, однако, намечается тема глубокой внутрен­ней противоречивости политики. Общезначимость национально-политической цели противоречит и функциональной, и элитарной установкам. И если ограниченность, приземленность функцио­нального аспекта (с какой стати «парод», моральные качества которого Макиавелли отнюдь не был склонен идеализировать, объе­динится вокруг принцепса и станет способным к жертвам?) сни­мается подчинением властного действия возвышенной задаче исторического творчества как «преодоления судьбы» (идеальная цель оправдывает жестокость дела: на службе у дела - благочестивая жестокость), то проблема изолированности элитарного сознания остается.

Макиавеллиевское понимание политики необходимо имеет специфику, связанную с констатацией безотрадного одино­чества се элитарного творца («в мире нет ничего, кроме толпы»), вынужденного следовать по пути, известному ему одному и обладающего видением недоступной (по полноте осмысления) для других исторической цели; ведь и воодушевление этой разделяе­мой окружением государя и пародом (но до конца не понимаемой) целью зависит от «величия» принцепса, его пугающе-непонятной «сверхчеловечности».

Заключение

Эпоха Возрождения - знаменательный этап позднесредневековой истории Запада, который отмечен зарождением новых протобуржуазных форм социальных отношений, усилением общественных позиций новых социальных групп, тяготивших­ся рамками феодальной системы. Кроме того, это время серь­езного кризиса римско-католической церкви, расцвета рели­гиозного сектантства и демономании. Творцы культуры Воз­рождения в своей деятельности исходили из резкой критики схоластической учености, противопоставив ей гуманистичес­кие установки и ценности, в основе которых была новая кон­цепция человеческой личности, ориентированная на античное наследие. Вместе с тем возрожденческий гуманизм ХУ-ХУ1 вв. носил во многом сугубо элитарный характер, был достоянием небольшой прослойки высокоодаренных интеллектуалов, чем принципиально отличался от Реформации.

Никколо Макиавелли (1469-1527) был выдающимся пред­ставителем итальянского Возрождения, который внес фунда­ментальный вклад в формирование светского и рационально­го понимания социально-политических и правовых институ­тов общества, его идеи продолжают оказывать свое влияние на многих философов и ученых и по сей день. Макиавелли 14 лет был Секретарем Совета десяти - представительного органа Флорентийской республики, а также послом при различных европейских дворах, поэтому знал политику не понаслышке и имел богатый практический опыт, который позволил ему со­вместить глубокие теоретические размышления над природой и сущностью политического господства с практическим эмпи­рическим подходом. Основными политическими трактатами ученого являются: «Государь», «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» и «История Флоренции».

В основу своей теории Макиавелли кладет тезис об авто­номности политики, который означает, что возникновение и развитие государства и права должно рассматриваться без при­влечения религиозных аргументов, поскольку политическая действительность функционирует по своим собственным за­конам. Вместо теологической идеи божественного предопре­деления он выдвигает идею объективной исторической необ­ходимости, которую именует судьбой. Причем судьбу он рассматривает далеко не как тотальный закон, детермини­рующий каждое изменение в мире. «Чтобы не была потеряна свободная воля, - пишет он, - можно полагать правдой, что судьба предопределяет половину наших действий, а другой половиной или около того она предоставляет управлять нам». Поэтому человек, действующий в политическом мире, обла­дает большой степенью самостоятельности и должен пытаться рационализировать свои поступки. Эту самостоятельную силу - своего рода доблесть, наряду с судьбой, Макиа­велли считает второй основной движущей основой политиче­ского действия.

Отделение политики от религии сопровождалось у Макиа­велли доминированием утилитарно-прагматического понима­ния ее основных общественных функций, т.е. основного идео­логического средства, формирующего легитимное представле­ние о социальном мире: по его мнению, религия изобретена мудрецами для того, чтобы убедить простецов в полезности су­ществующего общественного строя. Тот же подход он распрост­раняет и на мораль; политик не может руководствоваться нрав­ственными абсолютами не потому, что он аморальное существо, но потому, что политика автономна и предполагает расчет и вы­году, это своего рода игра по определенным правилам, и если начать жалеть своего противника и уступать ему, то непременно проиграешь. Говоря современным языком, реализация высших моральных и религиозных принципов средствами политической власти представляет собой утопию, которая, как считают неко­торые из его современных последователей, далеко не безопасна для общества, так как способна уничтожить свободу совести пу­тем навязывания властью определенных, выгодных только ей социальных норм и установок.

Другой важнейшей инновацией Макиавелли стало введение им в политический язык важнейшего понятия - стату­са-состояния, которое с этого времени будет концептуализировать сущность современного европейского государства. Го­сударство как статус-состояние рассматривается как специфи­ческое качество, состояние социального целого, т.е. как прост­ранство политических отношений как таковых, предполагаю­щих соответствующую институциональную инфраструктуру - организацию политической власти, полномочия и иерархию должностных лиц, их соотношение между собой и т.д. Эта ин­ституциональная среда нормируется правом. Таким образом, Макиавелли рассматривает государство как политически орга­низованное общество, в основе которого лежат игровые по сво­ей природе отношения - борьба аристократии и народа, кото­рая в итоге отливается в определенную форму. Главным ком­понентом такого государства является политическая власть как способность правящих групп принуждать подчиненных к по­виновению.

В теории Макиавелли политический конфликт элиты и на­рода рассматривается как основной источник динамики поли­тического развития, который определяет смену его различных форм. Динамику политического развития ученый понимал циклически. Воспроизводя схему Аристотеля, Макиавелли выделяет три правильные (монархия, аристократия, демокра­тия) и три неправильные (тирания, олигархия и распущенность) формы государства. Поскольку мир политики далек от реали­зации истин добра и зла, то в реальной жизни добро и зло от­носительны и легко перетекают друг в друга. Поэтому полити­ческие формы также относительны и легко взаимообращаются. Иными словами, циклическое развитие политических форм напоминает идею кругооборота и взаимообращения добра и зла. Это, в частности, означает, что в политике противоположные состояния относительны: вчерашние враги завтра становятся друзьями, демократия перерождается в произвол толпы и т.д. Следовательно, политика - это своего рода искусство, где сред­ства, выдвигаемые цели и складывающиеся ситуации всегда динамичны и временны. Поэтому государь должен быть адек­ватным этой «вечной нестабильности».

Искусство быть адекватным изменчивому миру политики и есть знаменитая технология господства, разработанная италь­янским мыслителем, благодаря которой он заслужил впослед­ствии скандальную репутацию циника и аморалиста. Макиавелли дает исключительно прагматичные советы власть имущим о том, как им надлежит действовать в зависимости от измен­чивых характеристик складывающейся ситуации, определен­ной формы государства, психологических характеристик по­литических игроков, нравственного состояния общества.

Основой прочности государственного целого итальянский мыслитель считал незыблемость частной собственности и бе­зопасность личности. Поэтому он неоднократно повторяет одну и ту же мысль: человек может смириться с утратой власти, чес­ти или политической свободы, но никогда не смирится с утра­той собственности и обязательно восстанет. Государь, осмелив­шийся пойти на ущемление собственности, сам подтачивает стабильность собственного господства.

Действующий политик должен учитывать два основных фак­тора: объективную судьбу, диктующую определенный набор не­обходимых действий, и психологические качества граждан. Важ­нейшими для мира политики психологическими установками человека Макиавелли считает честолюбие, жажду власти, стрем­ление к свободе и, самое главное, страх и любовь. Все люди под­вержены страстям и в большинстве своем лживы, алчны и зави­стливы. Потому политик должен уметь манипулировать этими страстями, играя на них, как музыкант. Исходная прагматиче­ская установка политического игрока - убежденность в том, что все люди злы и несовершенны. Если действительность опровер­гает этот подход, то тем лучше для политика. Достигнуть поли­тической цели можно двумя основными способами - путем за­кона и путем насилия. Первый характерен только для людей, второй - для диких животных (а именно - львов и лис). Поли­тик не должен выбирать один из вариантов - он просто обязан уметь пользоваться как тем, так и другим способом, в зависимо­сти от обстоятельств. Причем зло надо творить сразу и в полном объеме, тогда как добро - постепенно, так как надежнее вну­шить страх, чем быть любимым.

Однако Макиавелли не был сторонником беспринципного единовластия. Его принцип: характер политической системы общества должен быть адекватным его социальной базе. Исто­рически прогрессивной моделью политической системы, спо­собной преодолеть феодально-корпоративную раздроблен­ность и объединить его родную Италию, Макиавелли считал

абсолютную монархию. Такая модель, по его логике, адекватна как социальной ситуации, так и психологии общества. Только сильная единоличная власть может сломить сословные приви­легии дворянства, пойдя при этом на жестокие и диктаторские меры. Однако в целом симпатии Макиавелли были на стороне «смешанной» формы государства, сочетающей в себе демокра­тический, аристократический и монархический элементы.

Кроме того, стоит также отметить, что в теории Макиавел­ли присутствовал и сравнительно-компаративный элемент. Дело в том, что в эпоху Возрождения западные ученые и путе­шественники получили обширные сведения о социально-по­литическом устройстве восточных обществ. По результатам анализа этих новых данных они разработали концепцию вос­точно-деспотического государства, которая оказала свое вли­яние на последующие этапы развития западной социально-политической мысли. Макиавелли, следуя противопоставле­нию западной и восточной государственности, специально отмечал, что «все княжества управляются двояко: или одним князем, и тогда все остальные - только рабы, которые помо­гают ему управлять государством как слуги, единственно по его милости и поручению, или князем и баронами, получающими это достоинство не по милости господина, а по древности рода». Примером первого образца правления он считал царство ту­рецкого султана и древнюю державу Дария, примером второ­го - французское королевство. Подданные султана - рабы, подданные короля Франции - свободные.

Итак, социально-политическая доктрина Макиавелли впер­вые в европейской политической традиции создает чисто свет­скую модель политической системы исходя из принципа авто­номности политики. Тем самым творчество Макиавелли стало соединяющим звеном между античной и новоевропейской по­литико-правовой наукой.

Список использованной литературы

1. Аверинцев С.С. Христианский аристотелизм как внутрен­няя форма западной традиции и проблемы современ­ной России // Риторика и истоки европейской литера­турной традиции. М., 1996.

2. Аверцев С. С. Византия и Русь: Два типа духовности (Статья вторая: Закон и милость) // Новый мир, 1988. №9.

3. Аннерс Э. История европейского права. М., 1994,

4. Баткин Л.М. Макьявелли // Итальянское Возрождение: Проблемы и люди. М., 1995.

5. Блок М. Короли-чудотворцы: Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, рас­пространенных преимущественно во Франции и в Анг­лии. М., 1998.

6. Боргош Ю. Фома Аквинский. М., 1975.

7. Буркхардт Я. Культу­ра Италии в эпоху Возрождения. Т. 2. СПб., 1906.

8. Бурлацкий Ф.М. Загадка и урок Николло Макиавелли. М., 1980. С. 134

10. Жильсоп Э. Разум и Откровение в Средние Века // Богословие в культуре средневековья. Киев, 1992.

11. История политических и правовых учений: Учебник для вузов/ Под ред. В.С. Нерсесянца. М., 1998.

12. История политических и правовых учений: Учебник/ Подред. О.Э.Лейста. М., 1999.

13. История теоретической социологии: В 5 т.; От Платона до Канта (Предыстория социологии и первые програм­мы науки об обществе). М., 1995.

14. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992.

15. Лучицкая С.И. Канторович. Два тела короля. Очерк по­литической теологии Средневековья // История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М., 1996.

17. Макиавелли II. Государь; Рассуждения о первой декаде Тита Ливия; О во­енном искусстве. М„ 1990.

18. Мертон Р. К. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль: Тексты. М., 1994.

19. Одиссей. Человек в истории. Представления о власти. М., 1995.

20. Темнов Е.И. Макиавелли - политический писатель // Макиавелли Н. Государь; Рассуждения о Первой декаде Тита Ливия; О военном искусстве. М., 1996.

21. Хейзинга И. Осень Средневековья. М., 1989.

22. Чанышев А.А. История политических учений.: учеб. – М.: ТК Велби, изд-во Проспект, 2007.

23. Эко У. Имя Розы. М., 1989.

Чанышев А.А. История политических учений.: учеб. – М.: ТК Велби, изд-во Проспект, 2007.

Темнов Е.И. Макиавелли - политический писатель // Макиавелли Н. Государь; Рассуждения о Первой декаде Тита Ливия; О военном искусстве. М., 1996. С. 13.

Макиавелли Н. Указ. соч. С. 82.

Административное право как наука и отрасль права

Отношение к власти, ее субъективное восприятие людьми зависит от того, в каком образе власть и властители будут представлены в сознании человека, какие вызывать эмоции. Одним из классиков и первым «политтехнологом» власти был Н. Макиавелли. В своей работе «Государь» он исследует проблему завоевания, удержания и использования власти государем. Конкретные рекомендации по решению властных проблем государем Макиавелли дает с учетом типологии государств Италии XII-XV вв. (наследственных; смешанных; новых, например гражданских; церковных). Он советует осуществлять в них по возможности прямое властное воздействие и использовать, когда это необходимо, метод принуждения (если перед человеком не стоит естественная цель, то ее перед ним необходимо поставить). Инновационность рекомендаций Макиавелли в том, что, говоря современным языком, при выборе режима правления государь как лидер обязан учитывать народные традиции, стереотипы и устоявшиеся образцы Политических ориентаций. Вот некоторые рецепты поведения властителя как лидера. 1. Лидер и сторонники. Государь приобретает власть благодаря расположению народа и знати. Макиавелли делает вывод, что тактически выгоднее опираться на народ, а не на знатных людей, так как именно среди знати из-за ее близости к государю появляются его соперники, и именно знать составляет заговоры против власти. К знатным слоям общества необходимо относиться дифференцированно: тех, 8 Зак. 3662 кто предан, почитать, а того, кто «не примыкает», разделять на категории. Если «непримкнувшие» просто нерешительны, то их можно использовать, например, в качестве советников; но если они отъявленные честолюбцы, то их надо опасаться, как врагов. Народ же менее опасен, поскольку от власти отдален, и кроме того, его легко нейтрализовать, превратив его лояльных представителей в новых знатных вельмож. Для улаживания споров между знатью и народом полезно использовать парламент, сделав его своего рода арбитражным учреждением в системе сторонников лидера для отвлечения недовольных высказываний с персоны государя на него. 2. Лидер и советники. В вопросе отношения к советникам государь должен жестко контролировать ситуацию: надо отбить у советников охоту давать советы по своему почину. Вообще, по мнению Макиавелли, каков правитель, таковы и советники, ведь инициатива всегда исходит от государя. Развернутые рекомендации далее сводятся к следующему: нельзя допускать, чтобы советник стал соперником государя (не опасен «умный» советник, а критерий отбора - выгода государя); надо отдавать должное советнику и обязательно хорошо оплачивать его труд, чтобы советник не воровал; необходимо опасаться льстецов, так как они скрывают информацию (в результате неосведомленный государь может вызывать лишь презрение), поэтому советник должен иметь возможность говорить правду; государю стоит делать вид, что все полученные советы ему нравятся, но принимать решение должен государь единолично; лучше иметь как можно более узкий круг советников, чтобы избежать колебания мнений. Макиавелли предложил шокирующую максиму: кто исповедует в политике веру в добро, тот погибнет. Автор исходил из посыла, что человек от природы эгоистичен, никто не может быть полностью добродетельным, и государь не способен объединять в себе лишь одни положительные качества. Поэтому государю, желающему удержать власть, надо научиться быть недобродетельным. Князь должен избегать только тех пороков, которые могут лишить его государства, остальных же недостатков можно не страшиться. За этим вступлением следует знаменитое рассуждение о конкретных личных качествах госу даря, известное как «политический макиавеллизм» (разрыв между политикой и этикой). Макиавелли предположил, какие личные свойства полезны государю, а какие вредны. Щедрость и бережливость. Излишняя щедрость правителя ведет к расточительности, и князь вынужден хищнически обирать своих подданных, поэтому лучше прослыть скупцом, чем хищником. Жестокость и милосердие. Проявлять одновременно и то и другое трудно. Страх следует внушить в любом случае, это более прочное чувство, но оно никогда не должно вызывать ненависти. (Макиавелли цинично замечает, что безопаснее пролить кровь, чем трогать имущество подданных.) Считается, что любят люди сами по себе, а боятся по воле властителя, поэтому мудрый государь опирается на те качества, проявление которых зависит от него. Княжеское слово. Здесь следует знаменитое рассуждение Макиавелли о львах и лисицах, то есть о сильных и хитрых властителях. Г осу дарю выгоднее быть лисицей, значит, и слово он держать не обязан. Но лисью суть надо скрывать и, нарушая слово, ссылаться на благовидный предлог. (Фактически Макиавелли предлагает типологию лидеров, основанную на разнице в стиле поведения.) Презрение и ненависть. Если презрение и ненависть подчиненных постигли князя, то надо ждать заговора, а средством против измен могут служить уважение и любовь подданных. Почтение к государю. Такое чувство весьма желательно. Почтение внушают свершения великих дел, демонстрация щедрости, прямота действий. Не употребляя сам термин, Макиавелли придает большое значение тому, что сегодня называется искусственно сформированным образом лидера. Для достижения успеха государю важно, как считал Макиавелли, не быть, а слыть добродетельным, ведь главное - это видимость добродетели. Мнение толпы в деле формирования образа государя весьма существенно, поэтому надо создавать славу «великого человека». Термин «великий человек» Макиавелли употребляет не в качестве отличительной характеристики явления лидерства, а как пример эффективного образа политика. Резюмируя, можно отметить: «Государь» по содержанию - пособие по искусству властвования. В современном понимании книга Макиавелли есть технология властвования, демонстрирующая инструментальное отношение к политике (где все зависит от факта, а он либо средство, либо препятствие, то есть выбор метода отвечает критерию эффективности). Макиавелли выводит своего нового князя за сферу морали и создает «чистое технологическое поле» власти. Конечно, это тип сильной власти и жесткого руководства, неслучайно книга Макиавелли стала пользоваться успехом в эпоху абсолютизма, а затем и в период тоталитаризма. Однако тенденция разделения политики и морали продолжилась не только в политической практике, но и в исследованиях рационального типа поведения (М. Вебер) и в системном подходе к менеджменту (Г. Саймон). Макиавелли не пытался определить роль личности в истории, а стремился выявить пределы власти, сформулировать закономерности политического режима, заложить основы политического лидерства. Между эпохой Н. Макиавелли и современностью почти шестьсот лет истории, и эта история контрастно и ярко подтверждает его правоту.

Анализ Н. Макиавелли «Государь» Книга представляет собой краткое пособие для начинающего правителя. Здесь рассматривается множество различных вопросов, начиная от разбора качеств, которыми должен обладать государь, и заканчивая рассуждениями Макиавелли о дальнейшей судьбе Италии. Каждая глава трактата – это и есть ответ на определенный вопрос, который ставит перед собой автор.

Всего в книге 26 глав, которые можно разделить на 4 основных блока: 1 -11 главы повествуют о видах государства и власти; в 12 -14 главах говорится о войске и военных делах; в 15 -23 – о качествах людей и государей, а также о способах удержать власть; в 24 -26 главах показана взаимосвязь человеческой судьбы и истории Италии. Макиавелли движется от общих понятий к частным. Сначала дается классификация, затем подробно разбирается каждая составляющая. Это помогает представить общую схему рассматриваемого в данный момент вопроса, а также позволяет проследить ход мыслей автора. Очень часто рассуждения подкрепляются конкретными историческими фактами и событиями.

Блок I (1 -11 главы) Государство и власть – два основных понятия, которые определяют обязанности и полномочия правителя. Первые одиннадцать глав трактата представляют собой разбор этих понятий. «Здесь происходит то же самое, что с чахоткой: врачи говорят, что в начале эту болезнь трудно распознать, но легко излечить; если же она запущена, то ее легко распознать, но излечить трудно. Так же и в делах государства: если своевременно обнаружить зарождающийся недуг, что дано лишь мудрым правителям, то избавиться от него нетрудно, но если он запущен так, что всякому виден, то никакое снадобье уже не поможет. »

Блок II (12 -14 главы) Войско и военные дела «Но хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы, поэтому минуя законы, я перехожу прямо к войску. » «Начну с того, что войско, которым государь защищает свою страну, бывает либо собственным, либо союзническим, либо наемным, либо смешанным. Наемные и союзнические войска бесполезны и опасны…»

Блок II (12 -14 главы) Войско и военные дела «Таким образом, государь не должен иметь ни других помыслов, ни других забот, ни другого дела, кроме войны, военных установлений и военной науки, ибо война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого. » «Франческо Сфорца, умея воевать, из частного лица стал Миланским герцогом, дети его, уклоняясь от тягот войны, из герцогов стали частными лицами. »

Блок III (15 -23 главы) Качества людей и государей. Макиавелли пытается создать универсальный портрет идеального правителя, который смог бы не только завоевать власть, но и распорядиться ею надлежащим образом. «…государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности. » «…тратить можно либо свое, либо чужое. В первом случае полезна бережливость, во втором - как можно большая щедрость. »

Блок III (15 -23 главы) Качества людей и государей «…любят государей по собственному усмотрению, а боятся - по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого; важно лишь ни в коем случае не навлекать на себя ненависти подданных. » «Надо знать, что с врагом можно бороться двумя способами: во-первых, законами, во-вторых, силой. Первый способ присущ человеку, второй - зверю; но так как первое часто недостаточно, то приходится прибегать и ко второму. »

Блок III (15 -23 главы) Качества людей и государей «…из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса -волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков. » «…государю нет необходимости обладать всеми названными добродетелями, но есть прямая необходимость выглядеть обладающим ими. Дерзну прибавить, что обладать этими добродетелями и неуклонно им следовать вредно, тогда как выглядеть обладающим ими полезно. »

Блок IV (24 -26 главы) Судьба Италии «…только те способы защиты хороши, основательны и надежны, которые зависят от тебя самого и от твоей доблести. » «…И все-таки я полагаю, что натиск лучше, чем осторожность, ибо фортуна - женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить ее и пинать - таким она поддается скорее, чем тем, кто холодно берется за дело. Поэтому она, как женщина, - подруга молодых, ибо они не так осмотрительны, более отважны и с большей дерзостью ее укрощают. »