О чем обитаемый остров снегирева. Обитаемый остров — рассказ Григория Остера

Роман Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание" - не просто философское произведение с нотками детектива, это целая галерея живых воплощений человеческих черт, положительных и отрицательных. Петр Петрович Лужин - жених сестры главного героя, имеющий к своим 45 годам высокий чин надворного советника и своеобразную жизненную теорию, благодаря которой он становится эдаким "теоретическим" двойником Родиона Раскольникова и глубже раскрывает образ бедного студента.

Интересный факт: имя Петр означает "камень". В своем романе Достоевский описывает камень в квадрате, показывая тем самым, сколь мало человеческого в душе Лужина.

Характеристика персонажа

Петр Лужин появляется перед читателем поначалу в письме Пульхерии Александровны Раскольниковой к сыну, где она описывает Родиону жениха сестры, как человека солидного, делового и благонадежного.

Это нувориш, как сказали бы сейчас, поднявшийся "из грязи в князи" и чрезвычайно гордящийся этим. Человек невысокого образования, но достаточно острого ума смог пробиться высоко, считая себя равным тем, кто стоит выше по социальной лестнице, благодаря сколоченному состоянию. Те же, кто остался ниже уровня Лужина, воспринимаются им как недостойные. Его теория "целого кафтана" как нельзя лучше отражает сущность персонажа: чтобы собственный кафтан остался цел, не стоит размениваться на мелких людишек, а любить и блюсти только собственные интересы.

(Теория "целого кофтана" Лужина )

Лужин умеет произвести впечатление благородного господина и жену ищет только бедную. На первый взгляд, достойное устремление. Однако истекает оно из пресловутой теории "целого кафтана": только бедная девушка, которую он облагодетельствует женитьбой, сможет раболепно служить ему, помня о былой нищете. Авдотья Романовна - идеальная кандидатура для Лужина: молода, красива, образованна. Только не эти качества привлекают его, а возможность за счет девушки возвыситься в петербургском обществе.

Внешнее благородство Петра Петровича моментально испаряется при первой же конфликтной ситуации, а его поступок по отношению к Соне Мармеладовой (подлог крупной суммы и обвинение в краже оной) подчеркивает мелочность и подлость этого внешне привлекательного человека.

Образ в произведении

(Владимир Басов в роли Петра Лужина, х/ф Л.Кулиджанова "Преступление и наказание", СССР 1969 )

Достоевский, описывая свох персонажей, достаточно внимания уделял глазам, взгляду. Однако при весьма подробном описании внешности Лужина Федор Михайлович не останавливается на его глазах. Это говорит об отношении автора к Петру Петровичу как личности бездуховной и довольно примитивной при всем внешнем лоске персонажа.

Лужин предстает перед читателем как осанистый господин 45 лет, выглядящий моложе своих лет. Лицо его привлекательно, прическа идеальна, одежда новая и модно скроенная. Палец украшен красивым перстнем, платок из батиста благоухает, золотой лорнет подчеркивает статус Лужина.

(Экранизация "Преступление и наказание", кадр фильма Дмитрия Светозарова, 2007 )

Однако за привлекательной внешностью героя нет духовности, харизмы, человечности. Это пустой человек, тщеславный, который любит две вещи в этом мире: себя и деньги. Об этом быстро догадывается Раскольников, в итоге понимает и Дуня.
Лужин - типичный образчик человеческой подлости и эгоцентризма. Достоевский метко описал тип человека, для которого все средства хороши в достижении собственной выгоды.

Характеристика Лужина важна для понимания теории Раскольникова, так как персонаж является двойником главного героя. Теории Лужина являются отражением мировоззрения Раскольникова, они показывают герою несостоятельность его теории о «право имеющих» и «тварей дрожащих».

Портретная характеристика

Петр Петрович Лужин - немолодой господин, который в одежде предпочитал цвета «светлые и юношеские». Лицо его также выглядело намного моложе его настоящего возраста - 45 лет.

Лужин имеет темные бакенбарды, которые похожи на «две котлеты».

И хотя внешность героя описывается приятной и даже красивой, Лужин все же имел «чопорную» и «брюзгливую» физиономию, которая имела нечто «неприятное и отталкивающее».

Когда Лужин приходит к Дуне, внешний вид героя был безупречен, однако новое платье, новая «щегольская» шляпа, еще не ношенные сиреневые перчатки говорили о настоящих целях прибытия Лужина к героине: он пытался купить ее любовь. Поэтому старался выглядеть так, чтобы все шло ему «к лицу».

Петр Петрович гордился своим положением в обществе и старался всячески его подчеркнуть.

Теории Лужина

Образ Лужина в романе «Преступление и наказание» полнее всего характеризуют его теории, согласно которым и жил персонаж.

Теория «целого кафтана» гласит о том, что каждый человек должен заботиться лишь о себе и собственном благе, потому что человек по природе своей эгоист. Только заботясь о себе самом, каждый сможет сохранить на себе целый кафтан. Если же пытаться помочь другому, то и он получит лишь половину кафтана, и ты останешься ровно с тем же. Лужин приводит в пример народную поговорку: «Пойдешь за несколькими зайцами разом, и ни одного не достигнешь». Индивидуализм, по мнению Лужина, может обеспечить счастливое будущее каждому на земле.

Существует у Лужина и другая теория, связанная с женщинами, которые должны быть благодарны своим мужьям. Он мечтает найти себе благородную и образованную девушку, которая должна быть обязательно бедной. Если она прошла жизненные трудности, то будет восхвалять своего мужа и всячески подчиняться ему в знак благодарности. Именно этого хочет герой, поэтому его внимание привлекает Дуня Раскольникова.

Важным является то, что Лужин не только имеет теорию, но и применяет ее на практике - в реальной жизни.

Теории Лужина являются как бы отражением теории Раскольникова, которая в жизни Петра Петровича реализована в максимальной степени. Лужин не противится переступать через моральные и нравственные нормы, а даже считает это необходимым.

Характеристика другими персонажами

Многие персонажи романа «Преступление и наказание» называют Лужина мерзавцев, мошенником и просто низким человеком. Отношение героев к Лужину показывает истинное лицо красивого человека, занимающего высокое положение в обществе.

Дуня, с которой хотел связать свою жизнь Лужин, считает героя недостойным ее человеком.

Раскольников, считая Лужина даже не достойным какого-либо уважения, понимает всю несостоятельность своей теории. Родион не признает теории Лужина и в то же время замечает сходство с его теорией. Поэтому он и разочаровывается в своих мыслях.

Авторское отношение

В отличие от другого двойника Раскольникова - Свидригайлова, Лужин не обладает ни одной положительной чертой. Роман не повествует ни об одном добром и благородном поступке героя, наоборот, Лужин показан как человек, готовый идти по головам ради собственных целей. Чтобы жениться на Дуне, он клевещет на Сонечку Мармеладову, перед этим подбросив ей деньги.

М. Ф. Достоевский рисует крайне отрицательный образ, чтобы наиболее ярко показать то, к чему может привести теория Раскольникова.

Данная статья рассмотрит способы создания образа Лужина и поможет написать сочинение «Характеристика Петра Петровича Лужина».

Тест по произведению

Ум Лужина весь ушел в собственность, в сколачивание капиталов, в делание карьеры. Выскочка, нувориш, и он по-своему ломал старую патриархальную цельность, и он себя причислял к «новым людям» и думал оправдать, свою грязную практику современными теориями, Лужин называл себя человеком, разделяющим убеждения «поколений наших».

Отсюда и замысел, лелеемый им в браке с Дуней, замысел, который он почти что и не укрывал: Лужин «выразился, что уж и прежде, не зная Дуни, положил взять ‘девушку честную, но без приданого, и непременно такую, которая уже испытала бедственное положение; потому, как объяснил он, что муж ничем не должен быть обязан своей жене, а гораздо лучше, если жена считает мужа за своего благодетеля». Невесте он угрожает, что бросит ее, если она не будет слушаться, не порвет с Родей, ради которого-то она и решилась принять его руку.

Мармеладовы и Лужин – это в «Преступлении и наказании» полюсы социальной дифференциации в пореформенной России. Страшный мир не может быть ни показан, ни объяснен без Лужина, так же как и без семьи Мармеладовых. Торжество Лужиных придает роману особый колорит, быть может, еще более страшный, чем гибель Мармеладовых. Лужины – это гиены и шакалы, питавшиеся кровью обезоруженных, беззащитных, трупами павших.

Лужин – русская разновидность французского буржуа, как его понимал Достоевский и как описал его в «Зимних заметках о летних впечатлениях». Лужин менее отесан, менее культурен, он стоит не в конце, а в начале процесса. Лужин блестит, как новенький грош, он даже может быть назван красивым, но вместе с тем его красивая и солидная физиономия производила неприятное, даже отталкивающее впечатление. Он подловат, не брезглив морально, сеет сплетни и выдумывает сплетни. Лужин не понимает ни бескорыстной честности, ни благородства. Разоблаченный и выгнанный Дуней, он полагает, что может еще все поправить деньгами. Ошибку свою он и видел преимущественно в том, что не давал Дуне с матерью денег. «Я думал их в черном теле попридержать и довести их, чтоб они на меня как на провидение смотрели, а они вон!.. Тьфу!.. Нет, если б я выдал им за все это время, например, тысячи полторы на приданое, да на подарки… так было бы дело почище и… покрепче!»

В самом углу Тихого океана, около Камчатки, есть Командорские острова. Я увидел их зимой.

Острова торчали огромными белоснежными сугробами в зелёном, зимнем океане.

Снег на верхушках сугробов курился от ветра.

Подойти кораблю к островам нельзя: высокие волны разбивались об отвесный берег. Дул ветер, на палубе выла вьюга.

Корабль наш был научный: мы изучали зверей, птиц, рыб. Но сколько ни вглядывались в океан, ни один кит не проплыл мимо, ни одна птица не пролетела к берегу и на снегу не видно было ничего живого.

Тогда решили узнать, что делается в глубине. Стали опускать в океан большой сачок с крышкой.

Опускали сачок долго. Солнце уже закатилось, и сугробы стали розовыми.

Когда сачок подняли, было уже темно. Ветер раскачивал его над палубой, и сачок мерцал в темноте синими огоньками.

Весь улов свалили в литровую банку и унесли в каюту.

Попались тонкие нежные рачки и совсем прозрачные рыбки.

Я вытащил всех рыбок из банки, и на самом дне оказалась маленькая, величиной с мизинец, рыбка. Вдоль всего тела тремя рядами, как пуговицы, горели живые синие огоньки.

Это был лампанидус - рыбка-лампочка. Глубоко под водой, в кромешной тьме плавает она живым фонариком и освещает себе и другим рыбам путь.

Прошло три дня.

Я зашёл в каюту. Маленький лампанидус давно умер, а огоньки всё горели синим, нездешним светом.

ОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ

В океане много маленьких островков. Некоторые ещё на карту не занесены, только что родились.

Одни островки под водой исчезают, а другие появляются.

Наш корабль шёл в открытом океане.

И вдруг из воды скала торчит, об неё бьются волны.

Это верхушка подводной горы над водой показалась.

Корабль развернулся и у островка стал, покачивается на волнах.

Капитан приказал матросам спустить на воду шлюпку.

Это,-говорит,-необитаемый остров, надо его разведать.

Высадились мы на него. Островок как островок, ещё даже мхом не успел зарасти, одни голые скалы.

Я когда-то мечтал на необитаемом острове пожить, только не на таком.

Хотел я уже возвращаться к шлюпке, смотрю-трещина в скале, а из трещины торчит птичья голова и на меня смотрит. Подошёл я поближе, а это кайра. Снесла яйцо прямо на голый камень и сидит на яйце, ждёт, когда выклюнется птенчик. Я её за клюв потрогал, она не боится, потому что не знает ещё, что за зверь такой - человек.

Страшно ей, наверное, одной на островке жить. В сильный шторм волны и до гнезда дохлёстывают.

В это время с корабля стали давать гудки, чтоб возвращались на корабль.

Попрощался я с кайрой и пошёл к шлюпке.

Когда на корабле капитан спросил про остров, живёт ли кто на нём, я сказал, что живёт.

Капитан удивился.

Как же,-говорит,-так? Этого острова ещё на карте нет!

Кайра,-говорю,-не спрашивала, есть он на карте или нет, поселилась -и всё; значит, остров этот уже обитаемый.

В бурю волны поднимаются выше корабля. Думаешь: вот-вот волна накроет! Нет, прошла, следующая накатывается.

И так без конца: то опустит корабль в бездну, то поднимет высоко-высоко.

Вокруг одни волны и волны.

В такой шторм даже киты держатся в глубине.

И вдруг между волнами что-то белое мелькает, как зайчики, ниточкой друг за другом верхушки волн пробуравливают.

Присмотришься получше, а это стайка качурок летит, только белые брюшки видно.

Не успеют качурки от волны увернуться, накроет их вода-они с другой стороны вынырнут. Лапками от волны оттолкнутся и дальше с криком летят. И как-то за них радуешься: маленькие они, а бесстрашные.

Стоял я однажды ночью на вахте. Ветер был сильный-брезент с трюма сдуло,-и капитан приказал скорее закрепить его, не то унесёт в море.

Прожектор зажгли, осветили палубу. Брезент раздувает, а мы его стараемся удержать. На ветру руки мёрзнут, пальцы не слушаются. Наконец закрепили.

Пошёл я на корму прожектор выключать. Смотрю-из темноты птица величиной со скворца вынырнула и ударилась о прожектор. Бегает от меня по палубе, никак, не может взлететь. Прожектор я выключил, а птицу принёс в каюту. Это была качурка. Она на свет залетела. Сама серая, на брюшке белое зеркальце, а лапки маленькие и с

перепонками, поэтому она может взлететь только с воды.

Качуркино сердечко в моей руке так и бьётся-тук-тук, тук-тук! Даже клюв раскрыла от страха - никак отдышаться не может.

Вышел я с ней на палубу, вверх подбросил - она улетела. А куда -сам потом удивлялся, когда на карту посмотрел: корабль наш в открытом океане шёл, за сто километров от берега.

РАЧОК-МОРЕХОД

После плавания поставили наш корабль в док - от ракушек и морской травы чистить. Столько их на корабельном днище развелось, что кораблю плыть мешают. Целая борода волочится за ним по морю.

Вся команда чистила: кто скребком, кто щётками, а некоторые ракушки приходилось отбивать долотом -так крепко пристали к днищу.

Чистили мы его, чистили, а боцман говорит:

Как выйдем в море, снова обрастём: в море-то всякие рачки да улитки только и ищут, на ком бы поселиться. Так их много развелось, что дна морского не хватает, на корабельном дне селятся!

И правда, упорные они, никак не хотят расставаться с кораблём.

Наконец всё дно вычистили. Начали красить. Подходит ко мне боцман и спрашивает:

Это ты нос чистил?

Да,-говорю,-я.

Там, -говорит,-у тебя здоровый морской жёлудь торчит, надо его отбить.

Пошёл я отбивать морской жёлудь.

Это такая ракушка белая с крышечкой, а внутри притаился рачок, ждёт, когда наш корабль выйдет в море, тогда он крышечку откроет и высунется.

«Нет,- думаю, - не дождёшься!»

Взял железный скребок и стал жёлудь скребком сбивать, а он никак не поддаётся.

Меня даже зло взяло.

Я ещё сильнее на него нажал, а он внутри чавкает и не поддаётся, только крышечку чуть-чуть приоткрыл - посмотреть, кто это его тревожит.

Уже всё дно закрасили, остался только нос.

«Эх,-думаю,-пускай живёт. Может, это рачок-мореход. С детства не захотел на дне спокойно жить, прицепился к нашему кораблю и по морям скитается!» Когда нос докрашивали, я взял кисть и вокруг жёлудя краской круг обвёл, а его не тронул.

Боцману я ничего не сказал, что на носу жёлудь остался.

Когда мы в море вышли, я всё про этого рачка думал; сколько ещё ему придётся испытать штормов!

ЛАМПАНИДУС

В самом углу Тихого океана, около Камчатки, есть Командорские острова. Я увидел их зимой.

Острова торчали огромными белоснежными сугробами в зелёном, зимнем океане.

Снег на верхушках сугробов курился от ветра.

Подойти кораблю к островам нельзя: высокие волны разбивались об отвесный берег. Дул ветер, на палубе выла вьюга.

Корабль наш был научный: мы изучали зверей, птиц, рыб. Но сколько ни вглядывались в океан, ни один кит не проплыл мимо, ни одна птица не пролетела к берегу и на снегу не видно было ничего живого.

Тогда решили узнать, что делается в глубине. Стали опускать в океан большой сачок с крышкой.

Опускали сачок долго. Солнце уже закатилось, и сугробы стали розовыми.

Когда сачок подняли, было уже темно. Ветер раскачивал его над палубой, и сачок мерцал в темноте синими огоньками.

Весь улов свалили в литровую банку и унесли в каюту.

Попались тонкие нежные рачки и совсем прозрачные рыбки.

Я вытащил всех рыбок из банки, и на самом дне оказалась маленькая, величиной с мизинец, рыбка. Вдоль всего тела тремя рядами, как пуговицы, горели живые синие огоньки.

Это был лампанидус - рыбка-лампочка. Глубоко под водой, в кромешной тьме плавает она живым фонариком и освещает себе и другим рыбам путь.

Прошло три дня.

Я зашёл в каюту. Маленький лампанидус давно умер, а огоньки всё горели синим, нездешним светом.

ОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ

В океане много маленьких островков. Некоторые ещё на карту не занесены, только что родились.

Одни островки под водой исчезают, а другие появляются.

Наш корабль шёл в открытом океане.

И вдруг из воды скала торчит, об неё бьются волны.

Это верхушка подводной горы над водой показалась.

Корабль развернулся и у островка стал, покачивается на волнах.

Капитан приказал матросам спустить на воду шлюпку.

Это,-говорит,-необитаемый остров, надо его разведать.

Высадились мы на него. Островок как островок, ещё даже мхом не успел зарасти, одни голые скалы.

Я когда-то мечтал на необитаемом острове пожить, только не на таком.

Хотел я уже возвращаться к шлюпке, смотрю-трещина в скале, а из трещины торчит птичья голова и на меня смотрит. Подошёл я поближе, а это кайра. Снесла яйцо прямо на голый камень и сидит на яйце, ждёт, когда выклюнется птенчик. Я её за клюв потрогал, она не боится, потому что не знает ещё, что за зверь такой - человек.

Страшно ей, наверное, одной на островке жить. В сильный шторм волны и до гнезда дохлёстывают.

В это время с корабля стали давать гудки, чтоб возвращались на корабль.

Попрощался я с кайрой и пошёл к шлюпке.

Когда на корабле капитан спросил про остров, живёт ли кто на нём, я сказал, что живёт.

Капитан удивился.

Как же,-говорит,-так? Этого острова ещё на карте нет!

Кайра,-говорю,-не спрашивала, есть он на карте или нет, поселилась -и всё; значит, остров этот уже обитаемый.

КАЧУРКА

В бурю волны поднимаются выше корабля. Думаешь: вот-вот волна накроет! Нет, прошла, следующая накатывается.

И так без конца: то опустит корабль в бездну, то поднимет высоко-высоко.

Вокруг одни волны и волны.

В такой шторм даже киты держатся в глубине.

И вдруг между волнами что-то белое мелькает, как зайчики, ниточкой друг за другом верхушки волн пробуравливают.

Присмотришься получше, а это стайка качурок летит, только белые брюшки видно.

Не успеют качурки от волны увернуться, накроет их вода-они с другой стороны вынырнут. Лапками от волны оттолкнутся и дальше с криком летят. И как-то за них радуешься: маленькие они, а бесстрашные.